Я снимал великое достижение нашего времени. Искусство в массы. Телевизоры... Пустая посуда... Я невольно захохотал. - Не вижу ничего смешного, Владимир Алексеевич, скорее наоборот. - Не сердитесь, это я так. - Все понимаю, Владимир Алексеевич. Помните, любите, изучайте... Тут позвонили, и художник пошел открывать дверь. Журналисты из "Фигаро" приехали раньше времени. Вошли высокий, молодой, красивый француз и полненькая, но тоже молодая, если не красивая, то привлекательная женщина. - Знакомьтесь, - не теряя странным образом своего превосходства над всеми, суетился Буренин. - Крупнейший французский журналист, господин Буаре. Его жена, Надежда Андреевна, урожденная Ртищева. Русский писатель... Знакомьтесь... Лиса! Лисенок! - (это к жене, производное от Лизы Сергеевны) - Лисенок, быстро на стол... виски, содовую, джин, тоник, русскую водку, сигареты. Знаменательная встреча русских людей. Она дочь белоэмигранта, он - коммунистический босс. Оба русские. Пушкин один, Достоевский один, Куликово поле одно, Бородино одно (пардон, месье Буаре!).. Вот, кстати, о ком надо бы написать в "Фигаро", о его книгах, а не о каком-нибудь Евтушенко. Настоящий русский писатель. Владимир Алексеевич, быстро книгу с надписью Надежде Андреевне, господину Буаре. Если нет с собой, могу одолжить, вернешь с автографом. Лисенок, быстро книгу Владимира Алексеевича! Как у фокусника, у Кирилла в руках оказалась моя книга (повести и рассказы), в следующую секунду я, фактически под диктовку Кирилла, изображал на титульном листе дружественную надпись белоэмигрантке и представителю буржуазной реакционной газеты. - Вот так. Статья в "Фигаро" обеспечена. Затем перевод книги на французский язык, приглашение от издателя поехать в Париж. Надежда Андреевна прошлась по комнате, как бы разглядывая фотографии-картины Кирилла. Кирилл тотчас оказался около нее. Хорошо знающая свое дело Лиза заняла нас разговором. Но сквозь наш разговор я своим острым слухом поймал тихий разговор там, около фотографий, вернее, несколько слов их тихого разговора. Можно было догадаться, что Надежда Андреевна спрашивала про меня как про нового знакомого. Кирилл отвечал: - Еще не проверил. Почти ручаюсь. Настоящий русский. Можно в пределах разумного. Отвечаю. В то время в квартиру поступали новые звонки, входили новые люди. Появились итальянка с итальянцем, советский профессор-химик, еще одна женщина русского происхождения, но уже американка, жена сотрудника американского посольства, еще один русский эмигрант, какой-то торговый босс, представитель английской фирмы. Все это рассаживалось, вставало с места, ходило около фотографий, снова садилось, брало в руки стаканы с виски, курило сигареты, в то время как фоном, приглушенно, звучала современная джазовая музыка и пение на английском языке. Разговор коснулся абстрактной живописи. В меру и очень сдержанно иностранцы пытались защищать и оправдывать современное изобразительное искусство. Мелькали имена Пикассо, Бюффе, Малевича, Кандинского, другие знакомые и незнакомые мне имена. Ходили из рук в руки иллюстрированные журналы с воспроизведенными в них образцами современной абстрактной живописи. От этих журналов, наверное, и зародился весь разговор. - Во-первых, гениально то, что не могут сделать другие, что другим недоступно по мастерству. Хотя бы по мастерству, - владел разговором Кирилл Буренин. - Уланова - гениальная балерина. Анна Павлова. Если каждая доярка сможет повторить танец Улановой, значит, либо все доярки гениальные балерины, либо Уланова вовсе не гениальна. С этим положением согласны? - Ну... Допустим... - раздались нерешительные голоса. - Тогда я показываю фокус, - Кирилл схватил иллюстрированный журнал и раскрыл его наудачу. Открылась абстрактная картина, исполненная черной краской и получившая будто бы первое место на какой-то там выставке. Называлась, во всяком случае, выдающимся произведением живописи. - Итак, выдающееся произведение. Я беру лист бумаги, беру кисть. Я не живописец. Раз... Два... Еще минуту, .. - несколькими ловкими движениями Кирилл воспроизвел на листе абстракцию из журнала. - Пять минут мне потребовалось на то, чтобы воспроизвести якобы гениальную картину. Каждый из вас может сделать то же самое. Значит, либо все вы гении, либо... - Либо это халтура, - подсказала Елизавета Сергеевна. - Да, либо это халтура и шарлатанство. - Копировать легко, задача ведь создать впервые. - Хорошо. Воспроизведите мне Сикстинскую мадонну, воспроизведите мне лучшие вещи Дюрера, Босха, Веласкеса. Хотел бы я посмотреть, как у вас это получится и сколько времени вы на это потратите. Во всяком случае не пять минут. Воспользовавшись замешательством слушателей, Кирилл пошел дальше. - Во-вторых... Всегда можно отличить художника-испанца от художника-финна. Абстрактное искусство не несет в себе никакого национального духа, оно - абстрактно. Оно не несет в себе никакой позитивной философии. Могут возразить, что национальный дух - это узость (хотя это величайшая ценность, которая в конце концов спасет мир), но всегда можно отличить христианское, скажем, искусство (Рафаэль, Микеланджело, Да Винчи, да что перечислять?)... Все практически великие европейские художники, а также и соборы, базилики, иконы, мозаики - все христианское искусство можно отличить от языческого искусства Эллады, от буддийского искусства Индии, от искусства социалистического реализма (например, Кукрыниксы), ибо каждое искусство несет в себе свое содержание, свою философию, свое мировоззрение. А что несет в себе абстрактное искусство, разрешите спросить? Это искусство модно, за него платят бешеные деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139