..
Неистовый Ягужинский... годившийся в первые трагики странствующей
драматической труппы и угодивший в первые генерал-прокуроры сената".
Назначенный Петром местоблюстителем патриаршего престола Стефан Яворский
на глазах молящихся содрал венец, с чудотворной иконы Казанской Божьей Матери.
Говорил, что иконы — простые доски. Неоднократно издевался над Таинством
Евхаристии.
"Под высоким покровительством, шедшим с высоты Сената, — пишет
Ключевский, — казнокрадство и взяточничество достигли размеров небывалых раньше,
разве только после".
При жизни Петра "птенцы гнезда Петрова" кощунствовали, пьянствовали,
крали где, что могли. Один Меньшиков перевел в заграничные банки сумму, равную
почти полутора годовому бюджету всей тогдашней России.
В "Народной Монархии" И. Солоневич ставит любопытный вопрос, что бы стали
делать в окружении Петра люди, подобные ближайшим помощникам царя Алексея, как
Ордин-Нащокин, Ртищев, В. Головнин и другие. И приходит к выводу, что этим
даровитым и образованным людям не нашлось бы места около Петра, так как не
находится места порядочным и образованным людям современной России в
большевистском Центральном Комитете.
Всякая революция есть ставка на сволочь и призыв сволочи к власти. Всякая
революция неизбежно имеет своих выдвиженцев. Эти выдвиженцы состоят обычно из
людей без совести. Увлеченный Западом, "Петр, — по справедливому выражению И.
Солоневича, — шарахался от всего порядочного в России и все порядочное в России
шарахалось от него". Поставим вопрос так, как ни один из наших просвещенных
историков поставить не догадался, — пишет И. Солоневич, — что, спрашивается,
стал бы делать порядочный человек в петровском окружении? Делая всяческие
поправки на грубость нравов и на все такое в этом роде, не забудем, однако, что
средний москвич и Бога своего боялся, и церковь свою уважал, и креста,
сложенного из неприличных подобий, целовать во всяком случае не стал бы.
В Москве приличные люди были. Вспомните, что тот же Ключевский писал о
Ртищеве, Ордин-Нащокине, В. Головнине — об этих людях высокой религиозности и
высокого патриотизма, и в то же время о людях очень культурных и образованных.
Ртищев, ближайший друг царя Алексея, почти святой человек, паче всего
заботившийся о мире и справедливости в Москве. Головнин, который за время
правления царицы Софьи построил в Москве больше трех тысяч каменных домов и
которого Невиль называет великим умом "любимым ото всех". Блестящий дипломат
Ордин-Нащокин, корректность которого дошла до отказа нарушить им подписанный
Андрусовский договор. Что стали бы делать эти люди в "Петровском гнезде"? Они
были бы там невозможны совершенно. Как невозможен оказался фактический
победитель шведов — Шереметев.
Шлиппенбах (по Пушкину — "пылкий Шлиппенбах"), переходит в русское
подданство, получает генеральский чин и баронский титул и исполняет
ответственные поручения Петра, а Шереметев умирает в забвении и немилости и
время от времени тщетно молит Петра об исполнении его незамысловатых бытовых
просьб".
Петр совершил революцию. А судьба всякой революции строить "новую
прекрасную жизнь" руками самой отъявленной сволочи. Этот закон действовал и в
"Великой" французской революции, в февральской, действует в большевистской.
Действовал он и в Петровской. И выдвиженцы, выдвинутые Петром, были немногим
лучше выдвиженцев Сталина. При жизни Петра они хищничали напропалую. Что стали
делать после смерти Петра "птенцы гнезда Петрова"? На этот важный вопрос
Ключевский дает весьма четкий и выразительный ответ: "Они начали дурачиться над
Россией тотчас после смерти преобразователя, возненавидели друг друга и
принялись торговать Россией как своей добычей".

XXIII. "БЛАГОДЕТЕЛЬНЫЕ РЕФОРМЫ" ИЛИ АНТИНАЦИОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ? НЕПОСТИЖИМАЯ
ЛОГИКА РУССКИХ ИСТОРИКОВ

I

Петра Первого уважали все западники, все кто ненавидел основы русской
культуры и государственности, от первых западников, до их последышей в виде
большевиков. Кого только нет в числе почитателей Петра, и Радищев, и декабристы,
и ненавистники всего русского — Карл Маркс и Энгельс, и Чернышевский, и
Добролюбов, и Сталин. Даже такой крупный монархический идеолог, как Лев
Тихомиров, заявляет, что он глубоко почитает творческий гений Петра и считает,
что Петр "не в частностях, а по существу делал именно то, что было надо".
В своей работе "Петр Великий" академик Платонов всячески старается
реабилитировать Петра и его дело в глазах нынешнего поколения.
Академик Платонов, пытаясь защитить Петра I от методов Алексея Толстого
(позже очень идиллически изобразившего Петра I в своем романе) и Бориса
Пильняка, совершенно напрасно, в духе традиционной историографии пытался
изобразить Петра, как спасителя России от будто бы ждавшей ее национальной
гибели. Позиция Платонова — это косная традиция историка, рассматривающего
русскую историю с политических позиций русского европейца.
Защиту Петра Платонов начинает с очень любопытного утверждения, которое
кажется ему очень веским. "Люди всех поколений, — пишет он, — до самого исхода
XIX века в оценках личности и деятельности Петра Великого сходились в одном: его
считали силой". То, что Петра I все считали силой академику Платонову кажутся
очень веским и убедительным доводом. Мне этот аргумент кажется совершенно
несостоятельным.
Сталин несомненно всем своим почитателям и всем его умным врагам тоже
казался силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47