И на каком бы языке он ни заговорил, мистер Холл был готов понять, и посочувствовать, и, с деликатностью почти что женской, успокоить, и наговорить комплиментов, и чисто мужским решительным росчерком оставить заметку в блокноте, и встать, и поклониться, и, не жалея улыбок и самых искренних уверений в готовности всегда прийти на помощь, выставить умиротворенного посетителя за дверь - и тут же обо всем забыть.
Самих абиссинцев нам видеть приходилось достаточно редко, за исключением бесстрастных и достаточно мрачных фигур на разного рода официальных приемах. Там бывал рас Хайлу, хозяин богатейшей провинции Годжам, который, по слухам, был богаче самого императора; властный человек с очень темной кожей, маленькой, острой, выкрашенной в черный цвет бородкой и дерзкой искоркой в глазах. Среди прочих его богатств значился ночной клуб в двух милях от Аддис-Абебы по дороге на Алем. Он сам его спроектировал и, желая идти в ногу со временем, решил назвать на английский манер. Так и назвали: "Робинзон". Был еще почтенный рас Касса-и-Мулунгетта, главнокомандующий абиссинской армией, человек-гора с седой бородой и налитыми кровью глазами, в парадном мундире (алый с золотом плащ, кивер, увенчанный львиной гривой), утративший едва ли не всякое сходство с человеческим существом.
До самого вечера предшествующего коронации дня гости терялись в догадках насчет того, где эта самая коронация состоится. В дипломатических миссиях никто ничего не знал. Мистер Холл тоже ничего не знал, а его контора находилась в перманентной осаде отчаявшихся журналистов, чей единственный шанс успеть дослать репортаж ко времени, когда его еще не поздно будет вставить в понедельничный номер, состоял в том, чтобы написать и отправить написанное задолго до начала мероприятия. А что они могли написать, не зная даже, где, собственно, все это будет происходить?
Едва скрывая раздражение, они взялись-таки в конце концов задело, пытаясь выжать все, что можно, из имеющегося в их распоряжении скудного материала. Горгис Собор Св. Георгия, главная церковь эфиопской столицы. и его окрестности были оцеплены и недоступны; сквозь ограждение можно было различить очертания большого шатра, притулившегося к одной из стен церкви. Кое-кто из репортеров уже описывал коронацию, происходящую в этом самом шатре; другие избрали его местом официального - светского - приема по случаю коронации и рисовали фантастические картины церемонии "в сумеречном храме, полном запахов ладана и густого, удушающего чада сальных свечей" (Ассошиэйтед пресс); специалисты по коптскому богослужению уверяли, что, поскольку в силу сложившейся традиции коронация имеет место быть во внутреннем святилище, в которое ни один мирянин не то чтобы войти, а даже и заглянуть не имеет права, нечего даже и надеяться кому-либо из нас хоть что-нибудь увидеть. Киношники, коих только доставить в Аддис-Абебу вместе со всей их аппаратурой кинокомпаниям влетело в изрядную копеечку, начали проявлять признаки беспокойства, а от некоторых корреспондентов, судя по всему, ожидать приходилось чего угодно. Мистер Холл тем не менее был сама невозмутимость. Делается все возможное, заверил он нас, для нашего же удобства и комфорта; вот только где и когда, этого он наверняка не знает.
Наконец, часов за четырнадцать до начала церемонии, в миссиях были распространены пронумерованные билеты; места хватило всем, за исключением, как выяснилось впоследствии, самих абиссинцев. Расам и придворным чинам достались золоченые кресла, а вот о местных вождях, кажется, просто-напросто забыли; большая их часть осталась снаружи тоскливо глазеть на бывший Его Величества Кайзера экипаж и на цилиндры европейских и американских визитеров; тех же, кому удалось протиснуться внутрь, оттеснили на самые зады, где они и просидели все время на корточках бок о бок или же, завернувшись в свои роскошные праздничные одеяния, дремали в дальних углах огромного шатра.
Ибо церемония в конце концов состоялась именно в шатре. Он был высокий и светлый и покоился на двух рядах драпированных легких колонн; перед сидячими местами был натянут шелковый занавес, за коим скрывалось импровизированное святилище, куда из храма перенесли киот. Застланный коврами подиум в половину ширины шатра. На подиуме стол под шелковой скатертью, а на нем императорские регалии и корона, аккуратно упакованные в картонные коробки из-под дамских шляп; по обе стороны - двойные ряды позолоченных кресел для придворных и дипломатического корпуса, а в самом конце, спиной к залу, - два трона под балдахином. Их величества провели всю ночь в неусыпном бдении, окруженные - в стенах собора - духовенством, а по периметру стен - вооруженными силами. Один смышленый журналист назвал свой репортаж "Медитация за щитками пулеметов" и был на седьмом небе от счастья, когда его наконец допустили в святая святых и он убедился, что угадал на все сто: на ступенях собора был расположен пулеметный взвод - так, чтобы простреливались все возможные подходы. ...
Император и императрица должны были выйти из собора в семь часов утра. Нам надлежало собраться в шатре примерно за час до того. По сей причине, одевшись при свечах, мы с Айрин Айрин Рейвенсдейл - близкая знакомая Во. были там около шести. Задолго до рассвета улицы, ведущие к центру города, были запружены представителями окрестных племен. Мы видели, как мимо отеля (улицы в ту ночь были, против обыкновения, освещены) движутся густые, одетые в белое толпы, кто на муле трусцой, кто пешком - если в свите вождя. Как и следовало ожидать, вооружены были все поголовно.
1 2 3 4 5 6 7