В ящике находилось большое богатство: мази всех цветов, даже бесцветная, две бархотки, банка с разведенным мелом. Он выбросил малую щетку, банку с черной мазью, хлопнул рукой по подставке, сказал:— Начинай! Видишь, сколько народу!Ваня уселся на скамеечке, расставил ноги, с удовольствием принялся за работу. На подставке стоял хороший, новый ботинок, и над ним нависла штанина, тоже новая, дорогого сукна. Ваня начал сметать пыль с ботинка, но энергичный пацан крикнул на него недовольным голосом:— Умеешь! Штаны подкати!Ваня оглянулся растерянно, но скоро догадался, в чем дело. Аккуратно, не спеша, подкатил штанину, получилось хорошо. Ваня продолжал работу. Скуластый хозяин был занят своим клиентом, но все время посматривал на работу Вани, а когда клиент ушел, сделал одно замечание.— Зачем много мази кладешь? Он не понимает, говорит: «Чисти», — а на самом деле мази не нужно. Туда, сюда — и готово. А ты намазал!К Ване подошел новый клиент, потом еще один. Ваня работал охотно, с радостью, но руки и спина у него заболели почему-то очень скоро, и он был доволен, когда наступила передышка.— Деньги давай, — сказал скуластый, не глядя на Ваню. — Ох ты, черт, спать хочется. У тебя есть документ?У Вани было тридцать копеек. Ему не жалко было этих денег, но почему-то раньше ему не приходило в голову, что их придется отдавать, поэтому он немного удивился требованию и переспросил:— Тебе деньги отдать?— А как же? Ха! А кому ж отдавать?Он взял тридцать копеек и небрежно бросил в свой ящик. А из ящика достал три копейки.— На. Буду платить тебе по копейке с гривенника. Хочешь?— Как это: по копейке?— По копейке, хочешь? За каждого.— Мне?— Ну да, за работу. Нужно платить или не нужно? А документ у тебя есть?— Какой документ?— Без документа? Видал, тебе и по копейке много. А если спросят: какое право имеешь чистить, тогда что будет?— А я скажу, что нету документа.— Он скажет! Подумаешь! А он возьмет ящик, и ты пойдешь… знаешь? Юрка, посмотри за ним, а я пошамать…Их сосед в общем ряду — Юрка — кивнул головой, ответил нехотя:— Посмотрю.— И посчитай, сколько он нароботает.— Считать мне некогда, сам считай.— И не надо. Все равно, если спрячешь, найду. Все равно найду, понимаешь? — Он стоял перед Ваней и теперь, во весь рост, казался выше и основательнее. На нем были хорошие брюки навыпуск и новые ботинки. Ване стало не по себе перед его настойчивой угрозой, Ваня отвернул лицо в сторону:— Ничего я прятать не буду.Скуластый отправился по улице. Юрка повернул к Ване лицо, сказал недрежелюбно:— По копейке взялся! Ходит тут всякая шпана!Ваня ничего не ответил. Юрка еще два раза посмотрел на него, задумался, плюнул с осуждением через свой ящик, сказал своему соседу слева:— Нашел дурака. По копейке!Подошел клиент. Юрка застучал щетками:— Пожалуйте, гражданин. Почистим шевровые!Но гражданину, видно, не понравилась развязносьть Юрки, тем более что ботинки у него были вовсе не шевровые. Он поставил ногу к Ване.— Да он и чистить не умеет, он приблудный! Жалеть будете!Ваня ощущал неприятную робость перед Юркой. Он нахмурил брови механически, без увлечения закончил работу, положил гривенник в ящик. Юрка с презрением наблюдал за ним.Последний в ряду слева, большой, неповоротливый, скучный, бросил:— Спирька меня целое лето эксплуатировал, сволочь! Целое лето, так и то по три копейки платил.— По пять нужно, — сказал Юрка.Большими стаями пошли клиенты, разговоры прекратились. Ваня не успевал разогнуть спину, однат нога за другой менялись на подставке, гривенники прибавлялись в ящике. Но сейчас Ваня не испытывал прежней трудовой радости, лица клиентов его не интересовали, и он с клиентами не разговаривал. Наконец он так устал, что щетки еле двигались у него в руках, чаще стали вырываться. Возвратилься Спирька с папиросой в зубах, увидел группу ожидающих, закричал весело:— Вот пришел мастер первой категории! Пожалуйте!Еще с полчаса все пятеро разгружали очередь. У Вани вспотел лоб и стало болеть в груди. Когда последний клиент бролсил ему гривенник, Ваня даже не поднял монету, она так и осталась лежать на асфальте. Потом Спирька сказал:— Давай выручку!Не считая, Ваня передал ему серебро.— Ого! Рубль шестьдесят! Здорово! А больше нет?— Нет.— А ну, выверни карманы.Ваня вывернул.— Значит, тебе шестнадцать копеек. На. Видишь, и заработал.Юрка, положив руки на колени, обратил глаза к Спирьке. Глаза выражали негодование. Негодование выражали и другие пацаны, но только последний в ряду, неповоротливый и скучный, сказал:— Паскуда ты, Спирька.Спирька воинственно обернулся:— Что ты сказал? Что ты сказал?Последний ничего не ответил, но Юрка подтвердил с улыбкой:— Не слыхал? Правильно сказал! Это называется, знаешь как?— А как? А как?— Это называется исплотация! Исплотация! Что ж ты ему по копейке! Так же только буржуи делают, исплотаторы.Спирька гневно завертелся на асфальте, покалывал взглядами Ваню, но с наибольшим возмущением обращался к последнему в ряду:— А по сколько ему давать? Он и чистить не умеет. А гуталину сколько изводит? А если тебе, Гармидер, жалко, так и плати ему сам. Пожалуйста, плати хоть по десять копеек.Гармидер по-прежнему скучно смотрел в сторону и ничего не сказал. Спор поддерживал Юрка.— Гармидер не исплотатор, у него и ящика лишнего нету.— Ага! У него нету! И у тебя нету! Так вам хорошо говорить! А я гуталин должен покупать? А щетки стоят? А бархат стоит? А за ящик ты не платил четыре рубля, не платил? Так тебе легко!Юрка далеко плюнул прямым, как стрела, броском.— Мне легко, у меня свой ящик. И ты себе чисть. А второй ящик — это исплотация значит.— Заладил, как сорока:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25