Встаньте и проходите. Что вы там делаете?
Взглянув наверх, я увидел наблюдавшего за мной с отвращением и подозрением агента «Кобры». Своим серым «узи» он сделал мне знак идти.
На обед нам предложили на выбор идеально квадратный кусок говядины с таинственным запахом и таинственного же вида цыпленка. У стюардессы было лицо женщины, некогда занявшей третье место на конкурсе «Мисс Северная Дакота». К ее ужасу, мы оба отказались от еды и продолжили нашу беседу. Я не люблю вкус алкоголя, но половину полета тянул виски и от этого чувствовал себя гораздо лучше.
Теперь Марис все знала. Не часто в жизни приходится поговорить начистоту с другим человеком, но я постарался. Что толку что-то утаивать? Что могла она посоветовать, если оставить ее в неведении насчет важных, хотя и пугающих или смущающих деталей?
Я искал какого-то ответа на любимом лице. По прежним разговорам я знал, что она любит все обдумать, прежде чем высказываться, но мое нетерпение явно выдавалось тем, как я позвякивал льдом в стакане.
Марис посмотрела на стакан, потом на меня.
– У меня с собой мои карты таро. Если хочешь, я тебе сейчас погадаю, но я бы предпочла не делать этого. Здесь не место… Лучше всего, когда прилетим, позвонить моему брату Инграму. Я все равно собираюсь позвонить ему, а теперь тем более. Помнишь, я говорила, что он диск-жокей в Лос-Анджелесе? Он ведет дневное ток-шоу «За гранью», берет интервью у всяких чудаков и психов, каких только можно себе представить. Забавно и нелепо, но за много лет он повстречался со всеми ними – хорошими и плохими. Я уверена, он знает, к кому тебе сходить. Может быть, к какому-нибудь действительно проницательному хироманту или астрологу.
– Все это прекрасно, но что ты сама думаешь, Марис?
– Я думаю, тут есть о чем беспокоиться. Ты должен выяснить, что происходит. Если ты знал какого-нибудь странного и подлого типа вроде Люка, это может быть очень замысловатой шуткой с его стороны. Люк любил такие шутки.
– Видеть будущее женщины? Выглядеть в точности как покойник? Это не шутки, Марис. Это Бог!
– Верно.
– Я рад, что ты так спокойно к этому относишься. Мне от этого легче.
– Я спокойна, потому что в данную минуту, в десяти милях над землей, мы все равно ничего сделать не можем. Полеты пугают меня, и я молюсь, чтобы мы поскорее приземлились. А когда сядем, можно будет выяснить… Ох, забудь об этом.
Я повернулся и внимательно посмотрел на нее.
– Что ты собиралась сказать?
– Я подумала, какими волшебными были эти последние месяцы. Как мы встретились, как быстро полюбили друг друга. Но потом началась другая магия – смерть Николаса, твой приятель Реднаскела, Мориц Бенедикт… Это действительно странное время для нас.
– Ты считаешь смерть Николаса магией? Странно называть ее так.
– Не думаю. Магия – это нечто таинственное и сверхъестественное. Мы оба знаем, что он не должен был умереть. Почему он умер, это тайна. Боже мой, как все странно в последние дни!.. И ты сказал еще кое-что неправильно – будто бы удача покинула тебя. Ничего подобного! Теперь у тебя есть я, а у меня – ты. Действительно важны только две вещи на свете: настоящая любовь и быть в мире с самим собой. Одна из них у тебя есть. Я думаю, что все уравновешено. Получая одно, теряешь другое. Или этого другого становится меньше. У тебя есть любовь, так что ты должен утратить часть душевного спокойствия. Это же простая физика: на всякое действие возникает равное по величине…
– … Противодействие. Но можно иметь и то и другое. Любовь к кому-то порождает в душе покой.
– Ничего подобного. Любовь делает жизнь яркой и интересной, но покоя не приносит.
Возвращаясь в знакомый город, я первым делом ем любимое местное блюдо. В Вене это melange и Tophen golatschen. В Лос-Анджелесе это чили-чиз-дог у Пинка. Через несколько часов после посадки в Калифорнии мы вместе с братом Марис Инграмом сидели за столиком под открытым небом на восьмидесятиградусной январской жаре, поедая лучшее, что есть в Америке.
Они были так похожи: высокие, с густыми черными волосами, широко посаженными глазами, круглыми, четко очерченными, как монета, губами. Худощавый Инграм (Марис звала его Инка) был одет как типичный житель Лос-Анджелеса: футболка с надписью «Meat Puppets» на груди, модные мешковатые штаны и кроссовки. Он говорил быстро, но совсем не двигал руками, разве лишь для того, чтобы поднести ко рту хот-дог. Я постоянно представлял его у микрофона с этими неподвижными ладонями, отвечающим на вопросы парней, что продают земельные участки в Атлантиде (когда-нибудь она же поднимется снова из волн). Марис была его лучшим слушателем, и их близость сразу бросалась в глаза.
Когда они наговорились про свою жизнь, Марис изложила краткую версию нашей истории. Глаза Инграма перебегали с нее на меня и обратно, и он задал много вопросов, часть которых звучали тревожно личными. Он знал Люка и сердито повторял, что предупреждал ее об этом мерзавце.
– Не будь занудой, Инка. Я тоже предупреждала тебя о парочке твоих дружков, но ты тоже не слушал. Оба пытались тебя убить. А у меня был один Люк.
Это вызвало у него смех. Инграм перегнулся через стол и хотел взять ее бутылку с крем-содой, но Марис отодвинула ее и покачала головой. Это была одна из тех игр, которыми братья и сестры забавляются до смерти, и они наслаждались каждым ее мгновением.
– Между вами все хорошо?
– Чудесно. Но, Инка, ты можешь нам, помочь кое в чем важном.
Пока в нескольких футах от нас рычали «феррари» и мотоциклы, она рассказала ему о «магии» последних месяцев. На этот раз он не задал ни одного вопроса, что настроило меня скептически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87