— И тех, кто нас по-настоящему любит, тоже совсем мало на земле.Я почувствовала, как у меня перехватило горло, и отвела глаза.— Простите, Миранда. Я болтаю невесть что. Вот он, магазин. Я только на минутку.Машина замедлила ход, подъезжая к большой парковочной площадке. Магазин был ярко освещен посреди ночной тьмы. Его полки ломились от блестящих продуктов. Я смотрела, как Эрик вошел в торговый зал. Он остановился поговорить с продавцом, и через минуту оба уже чему-то смеялись. Я оглядела парковку. Там была еще одна машина, старенький грузовичок, который, такое впечатление, только что вернулся с полей сражений Третьей мировой. Я повернула зеркало заднего вида и, посмотрев на себя, удивилась, что голова до сих пор сидела у меня на плечах, а глаза не перечеркнуты крупными крестиками, как бывает у персонажей мультфильмов, которым крепко заехали по макушке.Боковым зрением я уловила какое-то движение. На другую сторону парковки медленно въехал мальчик на велосипеде. Первой моей мыслью было: что он здесь делает в такую пору, один? Но когда он подъехал ближе, я оцепенела. Это был сын Эрика Петерсона Айзек.На нем были сине-оранжевая ветровка и линялые джинсы. Выписывая неровные круги по асфальту, он приближался к моему такси. Я его узнала почти сразу, но, не веря своим глазам, еще раз внимательно всмотрелась в фотографию. Да, это был он. В магазине Эрик исчез где-то между полками. А снаружи, футах в двадцати, его умерший сын катался на велосипеде.Я открыла дверцу и собралась выйти из машины. Мальчик резко остановился и поставил ноги на землю, чтобы сохранить равновесие. Он посмотрел на меня и покачал головой: не двигайся. Я осталась там, где была, и он медленно подъехал к машине.— Там мой папа. — У него был высокий, приятный голос. Он слегка шепелявил.— Знаю.— Он хороший, правда?— Он… Он тебя очень любит.— Конечно. Все время говорит со мной. Но я не могу ему ответить. Это запрещено.— Можно, я ему скажу, что ты здесь?— Нет. Все равно он меня не увидит. Только вы. Помните, вы уже видели меня раньше. Когда ехали в другую сторону, а я гнал рядом с вами. Довольно долго. Я быстро езжу для своих лет.Он был так уверен в себе, этот десятилетний говорун, выехавший ночью прокатиться на велосипеде и проверявший, не смотрит ли кто. У меня сжалось сердце.— Вы знаете Деклана? — спросил он. — Да.Зеленый «порше» с ревом свернул на парковку и затормозил в нескольких футах от нас. Из машины вышла женщина в мужской шляпе. Глядя прямо перед собой, она направилась к входу в магазин.— Женщины — камни для постройки дома, мужчины — палочки для разведения огня, который согревает дом.Шум машины отвлек меня, и я не была уверена, что правильно расслышала его.— Что ты сказал?— Это сказал отец Деклана. Я насторожилась.— Ты и его видел?— Конечно. Они с Декланом все время вместе. Он это сказал сегодня, когда Деклан его спросил, в чем разница между мужчинами и женщинами. Разговор у них был о том, почему Деклан так никогда и не родился.— Я вас вижу!Из магазина вышел Эрик с бумажным пакетом в руках и оглянулся через плечо. Мальчик отступил назад — он был всего футах в двух от своего отца. Он проводил Эрика глазами, когда тот прошел мимо. Он вытянул руку и сделал вид, что прикоснулся к его плечу.Эрик замер. На миг мне показалось, он знает, кто находится рядом с ним. Айзек спокойно за ним наблюдал. Эрик шагнул влево, остановился, сделал шаг вправо. Он танцевал! Он повернулся вокруг своей оси.— Слышите, Миранда? В магазине играет музыка. «Марта и Ванделлы». «Танцы на улицах». — Приближаясь к машине, он продолжал приплясывать. — Одна из моих любимых песен. И Айзек ее любил. Я теперь повсюду ее слышу. Странно. Кажется, гораздо чаще, чем прежде. — Он открыл заднюю дверцу и положил пакет с продуктами на сиденье. — Ну что, вперед?Мальчик кивнул мне, и я сказала «да». Его отец сел в машину и завел двигатель.— Все купил. И сигарет тоже. Может, вам захочется еще покурить.— Эрик, если бы вы вдруг узнали, что Айзек здесь и слышит вас, что бы вы ему сказали?Не колеблясь ни минуты, он ответил:— Я бы сказал ему: «Я живу, но без тебя я как неживой».Хью часто цитировал святого Августина: «Шепни мне в сердце, скажи мне, что ты здесь». Полагаю, святой имел в виду Бога и его нежелание являть свое лицо людям. Но в свете всего случившегося со мной я стала воспринимать эти слова иначе. Я не сомневалась, фраза Хью «Женщины — камни для постройки дома, мужчины — палочки для разведения огня, который согревает дом» была предназначена мне, а не Деклану. Я была уверена, что Хью шепнул это мне в сердце, подсказывая, что мне следует делать. Я уже и сама пришла именно к такому выводу, и его слова только укрепили мою решимость.Когда мы приехали в Крейнс-Вью и Эрик высадил меня у моего дома, мои страхи и сомнения рассеялись. Есть спокойствие, которое приходит, когда перестаешь сопротивляться. Мир, воцаряющийся в душе, когда понимаешь, что выбора у тебя нет. Я знала, что делать, и что бы ни случилось со мной потом, ребенок будет в безопасности. Только это имело значение: ребенок будет в безопасности. Я с радостью отдам ему то, что у меня есть.В доме не осталось никаких следов того, что здесь недавно происходило. Я прошла на кухню и вспомнила, что все началось, когда я приготовила себе обед, — сколько часов, дней, жизней тому назад? Включив телевизор, я увидела на экране Хью, Шарлотту и Деклана у плавательного бассейна.Ну и что? С чего-то это должно было начаться, вот оно и началось. Действуй. Сейчас уже надо думать о другом. Мой желудок изнывал от голода, и я решила, что надо бы сначала поесть. Открыв холодильник, я увидела на полках невероятный набор самых экзотических продуктов — иранская икра, коробка пирожных из венской кондитерской «Демель», перепелиные яйца, тунисские каперсы, оливки с горы Афон, свежий шотландский лосось, лимонный маринад из Бомбея, и еще бог знает что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89