Я проводил со стариком целые дни, просматривая результаты его изысканий и обсуждая подробности будущей книги. Его энтузиазм вдохновил и пристыдил меня. Несмотря на здоровье всех клеток своего тела, я потерял столько времени. Общение с Эдвардом Дюраном снова вызвало во мне желание поторопиться.
Ни разу он не пытался подсластить образ сына или поступки, совершенные им за свою короткую жизнь.
– Единственный случай, когда присяжных нужно убеждать, – это когда твои доказательства слабы, или ты знаешь, что твой подзащитный виновен. Слава богу, У нас не тот случай. Невиновность Эдварда не требует искусной подтасовки фактов. – Он закурил одну из своих термоядерных французских сигарет и осторожно снял с языка крошку табака. – Знаете, Сэм, как можно определить, поистине ли женщина прекрасна? Нужно посмотреть на нее утром, когда она просыпается. Без косметики, без прически – такая, как есть. Если она хороша собой, ты это заметишь. То же применимо и здесь. Нужно рассказать об Эдварде правду, и пусть все его увидят.
Услышав его слова, я подумал о Веронике утром. Она любила спать в мужской пижаме. Открыв глаза и увидев тебя, она по-детски потягивалась. Единственными ее словами были: «Иди сюда». Мы обнимались, и, когда наши лица соприкасались, я чувствовал на щеке ее улыбку. Вероника была прекрасна, а в ее руках заключалось чудо.
Когда Дюран рассказал об Эдварде и Паулине, я поймал себя на том, что рассказываю ему о Веронике и том, что произошло между нами. Этого было не избежать.
Он ненадолго задумался, после чего сказал:
– Судя по вашим словам, она похожа на дом с привидениями. Мы все так оптимистичны и тщеславны, когда дело касается романов. Убеждены, что наша любовь способна изгнать призраков. Но призраки забыли про любовь. Любви нет места в их мире. Они знают одно: как сделать тебя несчастным... Вероятно, Вероника любит вас, Сэм. Жаль, что вы не встретились несколькими годами раньше. Тогда вы могли бы спасти ее. Но спасти человека – не то же самое, что любить его, верно?
Врачи сказали, что Маккейб со временем полностью поправится, но когда он вышел из больницы, ему пришлось взять отпуск и провести некоторое время дома, смотря телепередачи и гонконгские видеофильмы о карате. Когда я заходил к нему, он всегда сидел в халате и пижаме, уставившись в экран, и почти не разговаривал со мной. Мы вместе обедали, я готовил или приносил еду из ресторана. Когда я уезжал, хотя бы раз в день приходила Магда Острова и что-нибудь ему приносила.
Он потерял интерес к моей книге и к расследованию того, что произошло с Паулиной и Эдвардом. Когда я говорил об этом, то видел, что отвлекаю его, – он то и дело бросал взгляд на экран.
Я понимал, что так Фрэнни пытается преодолеть травму, нанесенную покушением, но общаться с ним от этого было не легче. Жизнелюбивая часть его натуры пропала, и казалось, он не слишком горюет об утрате.
Однажды после работы в местной библиотеке я подъехал к его дому и с удивлением увидел, что на веранде сидят Маккейб и Дюран. Было не особенно холодно, но на обоих были зимние пальто. Я говорил Дюрану о том, что во Фрэнни стреляли, и, хотя он выразил большую озабоченность, он был настолько слаб физически, что я никак не мог ожидать его визита.
– Эдвард! Что вы тут делаете?
– Фрэнни только что показал мне фильм с Джеки Чаном, который меня очаровал. Я устал сидеть у себя, потихоньку умирая. И вот решил прокатиться.
Я поднялся на веранду и сел на верхней ступеньке. Мимо проехал мотоцикл, и на мгновение его рев заглушил все остальные шумы мира.
Полчаса мы провели, травя байки. Дюран и Маккейб легко сошлись и отдыхали в обществе друг друга. Дюран умел без труда завладеть любой аудиторией. Меня тронуло, что при всей своей слабости он пытается расшевелить Маккейба и пробудить у него интерес к жизни.
– Вы слышали анекдот про Синди Кроуфорд? Человек прожил пять лет на необитаемом острове. От постоянного одиночества он, в конце концов, начал сходить с ума. И вот, он сидит на берегу, рыдает в тоске и вдруг видит: кто-то плывет к берегу. Синди Кроуфорд! Голая! Вот она выбирается на берег, они уставились друг на друга. Любовь с первого взгляда. Они бросаются друг другу в объятия и занимаются любовью, как дикие звери. На берегу, в воде, вися на кокосовых пальмах... И так семь часов подряд. А потом падают в совершенном изнеможении. Тут парень поворачивается к Синди и говорит: «Можно попросить тебя об одолжении?» Она говорит: «Все, что угодно, дорогой. Я сделаю для тебя все!». – «Можешь надеть мою одежду и сказать, что ты Боб?» Синди смотрит на него, как на сумасшедшего, но соглашается. И вот, она надевает его кроссовки, шорты, футболку и бейсбольную кепку, протягивает руку и говорит мужским голосом: «Привет, я Боб!» А парень говорит: «Боб, ты не поверишь, с кем я трахался!»
Мы все рассмеялись, а потом Фрэнни покачал головой:
– Это старая голливудская шутка: все не по-настоящему, если нет зрителей!
– Вот так же и ваш друг с записками, – ответил Дюран.
Сидя с ними в доброжелательном молчании и глядя на проезжавшие машины, я думал о шутке и о том, как она применима к большинству людей, с которыми я общался в последние дни. Паулина списывала свои школьные сочинения чтобы ее считали лучшей ученицей по английскому в классе. Дюрана неотвязно преследовала мысль показать всему миру, каким в действительности был его сын. Вероника столькими способами пыталась заставить меня захотеть ее – в том числе превратилась в одного из моих вымышленных персонажей. А для меня не было ничего важнее, чем точно и правдиво рассказать эту историю множеству не известных мне читателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81