– Не задавай глупых вопросов, – отрезала та. – Ты сам прекрасно знаешь почему.
И она была права. Этрих вписывал это имя – Алан Уэллс – в книгу регистрации, когда ему случалось останавливаться в гостиницах в компании посторонней дамы. Мистер и миссис Алан Уэллс. Он давным-давно придумал себе этот псевдоним. Имя звучало так по-британски, так изысканно лаконично, словно принадлежало не ему, а какому-нибудь актеру сороковых годов с тонкими усиками, игравшему роли исключительно авантюристов и мерзавцев.
Там, в лифте, первыми словами крысы были:
– Тебе не понравится то, что ты увидишь, когда зажжется свет. Так что будь готов к потрясению.
Вспомнив, как чьи-то пальцы ощупывали его тело, Этрих постарался ничем не выдать своего страха и с деланной невозмутимостью ответил:
– Я увижу самого себя, да? Ведь ты сам сказал, что ты – это я, только умерший.
– Ты увидишь самого себя, – злорадно произнес собеседник. – Таким, каким сам себя в последнее время воображаешь.
Этрих собрался было потребовать дальнейших объяснений, но тут свет, мигнув, загорелся, и он увидел в противоположном углу кабины огромную крысу с буро-коричневой шерстью. Она внимательно смотрела на него. Зрение его не обмануло. Это точно была крыса.
Не успел Этрих опомниться, как она снова заговорила его собственным голосом:
– Если душе суждено вернуться сюда, она принимает облик существа, каким умерший себя воображал.
Возмущение вытеснило из души Этриха его страх и растерянность.
– Разве я себя считаю крысой?! С каких это пор?!
– А разве нет? В таком случае жаль, что я не появился здесь прежде, когда ты в душе называл себя кучей дерьма. Это для тебя лучше, скажи? Я ведь могу переменить свой облик.
Теперь, сидя на заднем сиденье такси, Этрих сказал:
– Я сейчас еду за своей машиной. Бросил ее возле кафе, когда удирал от тебя прошлым вечером. Помнишь?
Алан Уэллс молча уставился на него, и Этрих принужден был отвести глаза. Ему стало не по себе. Он не мог бы сказать, что сильнее раздражало его – молчание зловещей крысы или звуки его собственного голоса.
– Ты меня принял за Смерть, Винсент? Совершенно напрасно. Я – это ты, только умерший.
Этрих махнул рукой. Мол, какая разница!
– Зачем ты здесь?
– Я ведь тебе уже объяснил. Чтобы убедить тебя вернуться вместе со мной. Ты больше не причастен к этой жизни.
Несколько минут прошло в молчании. Крыса отвернулась от него и стала смотреть вперед. Этрих заметил, как шевельнулись ее длинные усы. Он без труда догадался, что именно она беззвучно произнесла. В мире, где он нынче обитал, не существовало никаких правил. А если они и были, он их не знал. Но самым гротескным в этой ситуации являлось то, что большую часть времени все шло и выглядело как всегда, жизнь казалась вполне обыденной, пока какое-либо безумное происшествие не врезалось в эту обыденность, как нож маньяка, и не рассекало ее на куски.
– Тебе уже кто-нибудь говорил о мозаике? – Животное по-прежнему сидело к нему спиной, и Этрих не расслышал вопроса. Он наклонился вперед:
– О чем?
Крыса слегка повернула голову:
– Ты что-нибудь знаешь о Мозаике?
– О какой еще мозаике?
И пока такси мчалось в уличном потоке, Алан Уэллс рассказал Этриху многое из того, о чем немного ранее Коко поведала Изабелле Нойкор.
Этрих все еще находился под впечатлением событий нынешнего утра и потому без конца переспрашивал: «Что?» или «Да ну?». Порой он вставлял в рассказ крысы замечания: «Это сложно для меня. Говоришь, мы все – кусочки смальты? Ну-ну!»
Более того, у Коко в кармане имелось наглядное пособие, с помощью которого она продемонстрировала Изабелле, что такое Мозаика. Что же до Алана Уэллса, то у него кроме его красноречия имелись еще лишь две когтистые лапы, которыми он жестикулировал, рисуя в воздухе нечто совершенно невразумительное. Всякого постигло бы фиаско, вздумай он изобразить лапкой в воздухе образ Бога.
Вдобавок к этому таксист-пакистанец начал вдруг донимать Этриха разговорами, так что тому приходилось слушать одновременно его и говорящую крысу.
Но пятью минутами позже, когда такси остановилось у светофора, дверца, у которой сидел Этрих, внезапно распахнулась и кто-то цепко ухватил его за руку:
– Выходи. Заплати этому парню и двигаем отсюда. Он узнал голос Коко и через мгновение увидел ее, стоявшую у машины.
Крыса встопорщила усы:
– Закрой дверь!
Шофер недоуменно взглянул в зеркальце:
– Что происходит?
Этрих глазам своим не верил.
– Какого черта ты здесь делаешь?!
Позади раздались гудки автомобильных клаксонов: на светофоре загорелся зеленый свет. Прежде чем Этрих успел собраться с мыслями, Коко выдернула его из машины, повторяя:
– Расплатись и пойдем отсюда.
Этрих полез в карман за деньгами, не сводя глаз с Коко, которая наклонилась к окну у переднего сиденья. Она пристально посмотрела на крысу, а потом оглянулась через плечо на Этриха:
– Дай мне деньги.
Выхватив у него из рук десятидолларовую бумажку, она протянула ее шоферу через голову Алана Уэллса. Сзади снова послышались гудки. Коко схватила крысу за узкую морду, наклонилась к ней и произнесла несколько слов на непонятном языке, после чего брезгливо оттолкнула от себя крысу и вновь приказала Этриху:
– Пошли!
Он покорно поплелся за ней – совсем как мальчик за старшей сестрой. И ему безумно хотелось, подобно малышу в коротких штанишках, потянуть ее за край куртки и прохныкать: «Погоди, ответь, как ты узнала, что я здесь?» А еще: «Ты его, выходит, разглядела? Но как же так? Он говорил, что для всех, кроме меня, остается невидимым». А еще: «Что ты ему сказала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103