Через пять минут все были свободны и сидели в креслах, держась за трещащие головы. Впрочем, Рихард при этом умудрялся еще и улыбаться. Акула быстро раздал таблетки, чтобы остальные, менее стойкие, тоже смогли улыбнуться без боли.
– Эй!! – орал Бешеный диспетчерам на земле так громко, что в салоне было слышно каждое слово. – Что за дерьмо у вас тут происходит? Пилоты перестреляли друг друга!! Я?! Пассажир. Один из ваших остолопов прожил достаточно, чтобы успеть впустить меня. Умею немного. Но я летал на старых маленьких развалюхах и никогда не видел столько приборов. Пробую повернуть обратно.
Оскар в жизни не слышал более глупой и откровенной лжи и не верил своим ушам: неужели кто-то принял бред Бешеного всерьез и слушает его до сих пор? Мимо с пыхтением прошел Барон, тащивший бесчувственного пилота. Как только проход освободился, Оскар пробежал к пилотской, где уже стоял Акула. Сквозь маленькие лобовые стекла виднелась только серая муть облачности, из которой иногда появлялись блестящие горные вершины. На дисплее локатора те же вершины пририсовывались к остальным частям гор и другим деталям пейзажа, который от человеческого глаза скрывали тучи. Бешеный, с наушниками на голове, деловито оглядывал невообразимое количество приборов, окружавших кресла.
– Что?! – возмущенно заорал он, не щадя ничьи уши. – На юг? Смотрите, люди добрые, у меня на компасе ясно нарисовано: норд-ост, сорок один градус! Ваш маячок у меня почти на носу! Ну и лезь тогда сам в свой любимый самолет!! Да пошел ты!
Оскар усмехнулся, увидев на компасе строгий зюйд, а пятнышко маяка – на самом краю экрана локатора. Бешеный тем временем бросил штурвал и сорвал с головы наушники:
– Все, труба! Они перевели управление на дистанционное. Я и так долго вешал лапшу на уши какому-то конченому лопуху. Наверное, подошел кто-то поумнее.
Самолет резко повело влево, так, что пассажирам пришлось хвататься за кресла, чтобы не упасть.
– Ты штурвал не бросай, мальчик, – ласково и тихо сказал Акула. – Или захотелось назад, в гостеприимную Австрию? Барон, подай-ка мою старую бритву.
– Сейчас не время бриться, дружище! – воскликнул Рихард, но лишь для того, чтобы пошутить. Оскар передал старику черную пластиковую коробочку, из которой торчал витой шнур с вилкой на конце. Акула достал бритву из чехла и ловко отсоединил ножи вместе с двигателем. Под ними обнаружилось крохотное табло и еще более мелкие кнопочки рядом с ним. На приборной панели нашлась розетка на 127 вольт, куда Акула не замедлил воткнуть вилку.
– На какой частоте ты с ними болтал? – спросил он Бешеного строго.
– Четыреста двадцать мегагерц.
Акула потыкал в кнопки длинным заточенным ногтем на мизинце. Наушники, мирно лежавшие на коленях Бешеного, вдруг дико и оглушительно захрипели, заставив всех, кто их услыхал, подпрыгнуть. Один Акула понимающе улыбнулся, оставшись совершенно спокойным.
– Никакого результата? Я так и думал. – Он быстро нажал кнопки еще раз. Бритва начала противно пищать через неравные промежутки времени – это работал сканер. Когда он находил передачу, опять вступал в дело генератор шума, забивающий помехами найденную частоту. Акуле потребовалось еще пять попыток, прежде чем самолет вдруг качнулся и снова потерял управление. Бешеный с глумливым хохотом обозвал австрийцев воздушными импотентами и, покрепче ухватив штурвал, снова развернул «Дорнье» на юг.
– Если они не дружны с руководством ВВС, то, я думаю, беспокоиться нам не о чем, – заявил он, когда лег на курс. – Господа и дамы, под нами сорок седьмая параллель, правый берег реки Инн. Впереди около пятисот километров, или часа лета до нашей конечной цели, острова Корсика. Если кто-то верит в Бога, может ему помолиться, так как кроме него нам надеяться больше не на кого.
Неизвестно, молился ли кто-нибудь из них, но австрийских истребителей не появилось ни через десять минут, ни через полчаса, когда они уже углубились на итальянскую территорию. Многие не стали дожидаться расправы с дрожью в сердце и уснули мертвым сном измученных разными переживаниями людей. Они не видели, как тучи отхлынули, обнажая под собой темные массивы гор, которые мрачно вздымались над зеленой, умытой дождем Падуанской низменностью. Она оставалась в стороне от линии их полета. Горы внизу постепенно разглаживались и расползались по сторонам неряшливой серой долиной, кое-где украшенной останками железных дорог. Потом появилась кучка крупинок на ниточке дороги – Больцането. За ним, похожая на улегшуюся в лужу свинью, купалась в грязи загнивающая Генуя. Неразличимая темнота городских переулков, унылые коробки заводов и фабрик, а рядом такая чужая и кажущаяся нереальной буйная зелень, пожравшая элегантную некогда Ривьеру ди Поненте. Молы, как множество грязных щупальцев, распластались по заливу. Все это осталось позади, будто утонуло в бескрайнем голубом искрящемся море. Только редкие рыбацкие лодки пятнали его залитую розовыми лучами заходящего солнца поверхность. Не успели пропасть они, впереди выросла из-под воды скала, еще очень далекая и различимая лишь на локаторе. Мыс Капо-Бьянка, Корсика, на которой ждет их поражение или победа – кто знает? Оскар проснулся, когда мыс уже проступил сквозь туманное марево предвечернего морского горизонта. Анна, не смыкая глаз, просидела все это время на кресле второго пилота и не давала уснуть мужественно вцепившемуся в штурвал Бешеному, который нажил себе красные глаза и осоловелый взгляд. Оскар с радостью впился глазами в морской пейзаж. Как давно и недавно он переплывал его, двигаясь в обратную сторону!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119