Где эти существа – там и оружие!
– Постой, постой, о чем ты? – Рихард нахмурился. – Ведь ты сам лично распинался передо мной, называясь дилером этих самых производителей «бластеров»!!
– Я соврал тебе.
Немец молча сгреб Оскара в охапку и от души треснул его всем телом о стену.
– Сейчас я тебя точно убью!! – сказал он тихо и почти спокойно.
– Подожди!! – просипел Оскар. – А что мне было делать, что говорить, чтобы ты поверил и помог?
Немец не слушал его. Он бесстрастно достал пистолет и поднял его к лицу Энквиста. В глазах горела жажда крови. Оскар тяжело вздохнул и резко кивнул головой. Его лоб с глухим стуком соприкоснулся с переносицей здоровяка и выбил кровь на тонкие губы Рихарда. От неожиданности тот отшатнулся и застыл, с красным ручейком под носом и застывшим над плечом пистолетом. Оскар быстро схватил запястье вооруженной руки, скользнул иод нее и вывернул пистолет вместе с зажавшей его кистью за спину противника. Только тогда Рихард опомнился, напряг спину и руки, чтобы разогнуться и достать Энквиста. Оскар быстро схватил его за короткие волосы и, потянув па себя, вдруг два раза треснул лбом о стену.
– Это тебе, чтобы не обижал старших. Понял? – зло прошептал он. Немец заревел – то ли от боли, то ли от обиды, то ли от чего еще. Как он ни напрягался и ни выворачивался, Оскар не отпускал хватки. – Успокойся. У нас наверняка не так много времени, чтобы составить планы и начать действовать. По крайней мере, у меня. Я не хочу заставлять тебя верить или помогать. Коли ни в какую не желаешь верить в «дьяволов» – милости прошу, катись на все четыре стороны. Я никоим образом не подставил, не выдал, не предал тебя. Только немного обманул.
– Я не прощаю, когда меня используют, как дешевую шлюху!! – прорычал Рихард. Оскар улыбнулся.
– Конечно, с моей стороны это хвастовство… Но если тобой воспользовался я – в этом нет ничего зазорного, поверь. Ты еще был привязан к маме пуповиной, а я уже делал свою работу, как банально и глупо это ни звучит. Пожалуйста, не надо больше ссориться вот так, с угрозами смерти и пистолетами у носа… и руками за спиной. Ты мне нравишься. И сам я себе тоже нравлюсь. Не хотелось, чтобы кто-то из нас умер преждевременно.
Оскар отпустил своего пленника и мягко отпрыгнул назад. Что теперь? Как поступит этот молодой и не по-немецки горячий парень? Рихард не спеша разогнул заломленную руку.
– У тебя был еще второй довод, старик, – ровным голосом сказал он. Оскар снова улыбнулся. Надо помочь ему с честью выйти из ситуации.
– Я верил в тебя, мальчик мой, хотя и начал знакомство с вранья. Кроме того, думаю, что спас тебя тогда около санитарной машины – сам не знаю пока от чего, но, быть может, от смерти. Поэтому прошу: извини меня! Что поделать, в пашей жизни никогда не обойтись без лжи.
Пыхтящий Рихард прятал пистолет, но не торопился поворачиваться. Оскар пожал плечами и заговорил совсем другим тоном, будто и не было между ними только что выяснения отношений, едва не окончившегося печально:
– Второй довод очень прост и не требует никакой веры вообще. Мы не узнали ничего о предмете нашего вожделения. Теперь мы можем сосредоточиться на выяснении круга лиц, ехавших на поезде, их локализации и допросе, то есть заняться тем, что давно сделала, причем наверняка тщательнее, венгерская контрразведка. Или мы можем отправиться в Вену, на улицу Мариахильф. Вдруг люди, бывшие в том бою, сумели как-то выжить и удрать? Там, я думаю, возможно найти их следы. Потом найти их самих и еще раз задать наш любимый вопрос. Вдруг кому-то посчастливилось оказаться около разбитого локомотива, увидеть стрелявшего и остаться при этом в живых?
– Ты ведь снова плетешь свои лживые кружева? – сказал Рихард голосом человека, попавшего под гнет непреодолимых обстоятельств.
– Не надо говорить обо мне так красиво! Я просто привожу доводы, над которыми можно размыслить. Ведь второй – он приемлемее, чем попытки разыскать чудищ, одевших человечий образ, как пальто!
– Пусть будет так, старая лиса, – кивнул немец, смиряясь. Часы на Оскаровом запястье слабо пискнули насчет того, что уже шесть часов утра. Через несколько мгновений за слабо блестевшим в розовых лучах начинающейся зари Балатоном что-то глухо заворчало. Смутный восточный горизонт покрылся блеклыми зарницами, мелькавшими то тут, то там. Ворчание усилилось, и теперь в нем различались похожий на уханье тамтамов грохот пушек и стоны систем залпового огня. Высоко прошуршали запоздалые звуки летящих самолетов, где-то сбоку вдруг появился и исчез стрекот вертолета. Балатопфюред молча, словно кладбище, слушал эту музыку войны.
– Что это? – спросил Рихард.
– Как что? – удивился Оскар. – Румынская артподготовка. Очевидно, война входит в решающую фазу.
– А знаешь, ведь я давно уже подумывал уехать отсюда! Вена – это хорошее место по сравнению с казарменным мадьярским государством! – немец стал притворно покладистым и хитро улыбнулся. – Теперь мне будет казаться, что ты знал и это.
Оскар кивнул.
– Аз есмь всевидящ! Давай, дуй в гостиницу и забирай наши вещи, а я пока попытаюсь найти транспорт.
– Только умоляю, не конный!!!

* * *

Когда окончательно рассвело, Балатонфюред уже не был спокойным. Мужчины-иностранцы с серыми от страха и похмелья лицами бегали от гостиницы к гостинице в поисках способа покинуть город. Самые разумные, взвалив на плечи чемоданы, шли пешком на северо-запад, в сторону Австрии. По улицам сновали армейские электромобили, свозившие женщин к речному вокзалу, откуда их переправляли на ту сторону озера, чтобы вооружить и бросить в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119