Я представила себе обиженного шестилетнего мальчика, заброшенного из-за очередного чужого мужчины в лачуге у какой-то старухи. Страх и гнев сменяли друг друга, он убегал из дома, а его возвращали обратно.
- Это была плохая женщина, - рассказывала миссис Перес. - Она делала "каньита".
Дон Педро на минуту задумался.
- Каньита - это самогон, - объяснил он.
Но это был не худший из её грехов. Насколько я поняла со слов его матери, у Тони проявилась какая-то форма эпилепсии, от которой старая тетка нашла единственное лекарство - она его била. Иногда привязывала его к спинке кровати и колола иголками, иногда палила ноги горящей головешкой.
- Когда я узнала об этом,то просила вернуть его, - говорила миссис Перес, - но Рамон запретил мне это. Он был вором и водился с нехорошими людьми. Я его боялась.
Прошло ещё шесть лет, и мучения кончились. Рамон зарезал какого-то матроса, а его самого застрелила полиция.
Я решила, что теперь должен был наступить период беспомощности, после которого появился бы новый спаситель. Так оно и было, и на этот раз спасителем оказался мистер Перес. Он жил в Штатах и хотел туда вернуться. Он сказал, что возьмет с собой её и даже Тони. Когда она поехала в Гайану за Тони, то обнаружила, что тот не хочет возвращаться.
Я представила этот безумный день. В новом розовом платье, что купил ей мистер Перес, в розовых туфлях и с маленькой розовой сумкой, она шла между кур и полуголых детей к лачуге старой тетки. Тони в ней не оказалось, а пьяная от "каньиты" старуха отказалась говорить, где он находится. Пятидолларовая бумажка развязала ей язык, и оказалось, что в свои двенадцать лет, несмотря на пытки, которые, по мнению старухи, должны были привить ему уважение к старшим, Тони совершенно испортился.
Тут миссис Перес смутилась. Я сперва подумала, что Тони совершил некое страшное и омерзительное преступление, о котором она не могла рассказать. Дона Педро это озадачило, и он задал несколько наводящих вопросов. Наконец его лицо расплылось в улыбке.
- Он связался с "брухой". Это такая женщина, которая связана со злыми силами.
- Я знаю это слово, - кивнула я.
Спокойствие дона Педро приободрило её. Ей нечего было опасаться. И она продолжила свой рассказ. Мой переводчик подался вперед, ожерелье из зубов на его шее закачалось, и он с видимым удовольствием продолжил свою работу.
Эта "бруха" была конкуренткой старой тетки в торговле "каньитой". Кроме того, она знала наговоры и заклинания, закапывала в землю бутылки с тряпками, яичной скорлупой и кровью, чтобы снизить урожай тростника, и давала своим клиентам советы по поводу номеров лотерейных билетов. Кроме всего прочего, она встречалась с обезглавленной женщиной, которая ходила ночами по пляжу.
- Кто это был? - спросила я, но дон Педро пожал плечами. Очевидно, какое-то местное привидение, которого он не знал. Я вспомнила картину в галерее Парк Беннет. Кажется, именно Гайану называл доктор Райхман деревней ведьм. В общем, Тони нашел себе "бруху" - как и его мать, он нашел себе защитника.
В тот же день миссис Перес пыталась забрать его. За монетку один из мальчишек проводил её к хижине ведьмы на краю поселка. Пробираясь по грязи и корням деревьев, она испортила свои новые туфли.
"Бруха" была отвратительной. Крупная темнокожая женщина в черном платье, с волосами, завернутыми в черный тюрбан, она выглядывала в закопченное окно своей кухни, наблюдая, как миссис Перес уговаривает сына уехать.
Шесть лет с теткой Рамона сделали его осторожным. Ради Нью-Йорка, предложенного мистером Пересом, с его деньгами, телевизорами и настоящим снегом, Тони не хотел покидать свою "бруху". И его можно было понять. Все шесть лет его жизнь была сущим кошмаром. Кроме пыток и избиений, другие дети смеялись над ним и дразнили из-за его припадков. Связавшись с "брухой" он получил удовольствие от того, что бывшие палачи стали его бояться. Возможно, он уже научился к тому времени некоторым заклинаниям, различал травы, находил среди них ядовитые... Тетка Рамона уже боялась пускать его к себе домой.
Миссис Перес уехала без него. Он отплатил своей любимой, но злой, с его точки зрения, матери, забросившей его. Он даже заставил её плакать, как много раз плакал сам за годы своего одиночества.
За день до отлета Пересов в Нью-Йорк он появился в Ла-Эсмеральде, покрытый ссадинами и с опухшим лицом. Его побили камнями в деревне, когда он пошел за покупками для "брухи". За день до этого у одной девочки была рвота черной желчью, после чего она умерла. В её смерти обвинили Тони.
- "Mal de ojo", - сказал Дон Педро и тут же перевел. - Они говорили, что у него дурной глаз.
Подобрал его водитель грузовика с ананасами. Он-то и подвез его до предместий Сан-Хуана.
* * *
В первый месяц своего пребывания в Нью-Йорке миссис Перес пожалела, что уехала из Сан-Хуана. Был март, ей казалось, что она замерзнет до смерти, и к тому же, пусть в их квартире были водопровод, ванна и туалет, ей недоставало толчеи и тесноты Ла-Эсмеральды.
- Все заняты и так равнодушны, - говорила она. - Все двери заперты на засовы и замки.
Она не знала английского и боялась, что никогда не сможет его выучить.
У неё не было здесь родственников. Она сидела целыми днями возле радиатора, завернувшись в одеяло, и с ужасом думала о том, что нужно идти в магазин.
У мистера Переса не было этих проблем. Он и раньше жил в Нью-Йорке, довольно неплохо знал английский, и потому сразу нашел работу на фабрике.
Тони тоже довольно быстро привык к новой жизни. Хотя по возрасту ему полагалось бы пойти в школу, но его не принуждали к этому, и он бродил по городу в свое удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52