Его приступ, кажется, прошел, но лицо изменилось, будто мускулы под кожей стали другими.
Дон Педро обратился к нему с каким-то вопросом, и вдруг юноша побелел от гнева. Он затаил дыхание и прохрипел что-то в ответ, но что именно, я не могла понять, и лишь по выражению лиц догадалась, что его слова означали какую-то страшную угрозу.
В пении произошла небольшая заминка, но Дон Педро присоединился к остальным, и оно продолжалось, медленное и монотонное.
Дон Педро заговорил вновь, но я заметила, что он отступил назад. Некоторое время юноша как будто копил силы. Внезапно он поднялся, схватил черную скатерть и резко дернул ее на себя. Статуэтка Сан-Маркоса, свечи, калебасы, бутылка рома – все полетело на пол. В следующую секунду мы устроили свалку, стремясь поднять свечи прежде, чем магазин будет охвачен пламенем.
– Cante! Cante! – кричал Дон Педро, очевидно считая крайне необходимым, чтобы пение не останавливалось. И когда все свечи вновь оказались на столе, оно возобновилось. Потом Дон Педро приблизился к скорчившейся на полу фигуре юноши и стал ему что-то тихо говорить.
Наконец юноша пошевелился. Дон Педро перевернул его на спину. Юноша застонал и с трудом сел. Он казался изумленным и измученным. Дон Педро поднял руку, и пение прекратилось. Кто-то включил электрический свет, и мы огляделись по сторонам. Фигурка святого раскололась, бутылка рома разбилась, и темная жидкость растеклась по полу. Свечи оказались надломанными. Вокруг валялись калебасы. Клетка с ящерицами перевернулась, и маленькие рептилии разбегались по углам.
У меня возникло чувство, будто я приняла участие в какой-то гнусной оргии. Дон Педро заговорил, очевидно желая прокомментировать происшедшее. Я не стала ждать перевода и повернулась, чтобы уйти. Но кто-то взял меня за руку. Обернувшись, я увидела миссис Перес. Она сжимала мою руку, словно стараясь утешить меня. Затем с другой стороны ко мне подошел Дон Педро.
– Он не хочет выходить. Приведите вашего брата, мы попробуем еще. С вашим братом у нас будет больше шансов. Я сделаю все гораздо лучше, с большей силой. Может быть, мы даже зарежем петуха.
Я подумала, уж не собирается ли он зачитать прейскурант: столько-то за ром, столько-то за свечи; за кровавое жертвоприношение, конечно, особая плата. Я почувствовала слабость в ногах и, чтобы не упасть в обморок, бросилась бежать.
На обратном пути я чувствовала себя совершенно разбитой, словно после грандиозной битвы. Странно: я едва коснулась губами калебасы, и все же маслянистый запах рома продолжал меня преследовать и вызывал такую тошноту, что мне пришлось прислониться к окну такси. На ум то и дело приходили впечатления этого безумного дня: речитатив Дона Педро и повторяющиеся ответы хора, запах благовоний, мерцание свечей, перекошенное лицо юноши, когда он кричал на Дона Педро, сидя на полу. Они были словно навязчивые сновидения, которые не исчезают даже после пробуждения. Чтобы избавиться от них, я призвала на помощь рассудок и логику.
Во-первых, если шайка учеников Дона Педро считает, будто Тонио захватил тело Джоула, это отнюдь не означает, что так оно и есть на самом деле. Дон Педро зарабатывал на жизнь, вызывая у людей иллюзии и затем предлагая жертвам свои услуги. Во-вторых, возможно, Тонио еще жив, и весь спектакль затеян, чтобы сбить с толку полицию.
Но когда мы ехали по Пятой авеню, второе объяснение показалось мне сомнительным. Едва ли они могли думать, что я пойду в полицию и расскажу о смерти Тонио Кроме того, поведение миссис Перес казалось мне вполне естественным, и я сомневалась, чтобы она умела лгать достаточно долго и обдуманно.
Просто ей внушили нелепую историю. На самом деле Джоул был болен, а не одержим духом. Он принимал наркотики, которые, как известно, могут вызывать рецидивы, и теперь лечится. Когда я встретилась с Эрикой в галерее Парк-Бернет, она сказала, что довольна успехами Джоула. И я, разумеется, ей поверила.
Однако вера никогда не оставалась моим спутником надолго. Не знаю, к чему бы я пришла, если бы новый приступ тошноты не прервал мои размышления.
Потом я только сидела и тупо смотрела в окно такси.
Мы уже проехали мимо детей, прежде чем я их заметила. Они стояли у перекрестка вместе с Бароном. Не знаю почему, но их вид встревожил меня. Быть может, потому, что мне хорошо известно, какие они лентяи. Особенно Кэрри. Она не желает стоять просто так и всегда норовит к чему-нибудь прислониться. Но теперь они оба стояли прямо и неестественно близко друг к другу.
Взглянув в заднее стекло, я поняла, что они заметили меня и делают мне знаки. Поэтому я попросила водителя остановиться, не доезжая до дома. Они подбежали ко мне, когда я уже расплатилась.
Барон проявил столь буйную радость, как будто не виделся со мной много лет. Отвечая на его приветствие, я попыталась держаться как ни в чем не бывало.
– Прошу прощения, не успела вернуться к вашему приходу. Миссис Гриви еще там?
– Давай пройдемся по Лексингтон-авеню, – предложил Питер, когда я повернула к дому.
Он произнес это таким тихим и спокойным голосом, что я едва расслышала. Но Кэрри взяла меня за руку и попросила:
– Мама, пожалуйста, пойдем на Лексингтон!
Тогда я поняла, что на самом деле означали слова Питера. Таким же тихим и невозмутимым становился тон Теда в самые критические моменты. Легкий холодок пробежал у меня по спине – словно за шиворот мне бросили маленького мокрого угря.
– Что случилось? – спросила я.
Мы свернули за угол, но когда я попыталась остановиться, Кэрри потянула меня дальше.
– Дядя Джоул пьян, – ответила она.
– Или принял кое-что, – добавил Питер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55