Сам Маниакес прибыл на четвертый день. И в этом он показал себя искусным военачальником – он полагал неуместным выказывать свою доблесть и лично возглавить передовые отряды. Со своими советниками он сошел на берег только тогда, когда главная ставка и шатер были вполне готовы принять его. Там-то на военном совете старших военачальников я и увидел его впервые.
Порою боги, я в этом уверен, шутят над нами шутки. Себе на забаву они ставят людей в положение, каковое, когда бы не они, показалось бы немыслимым. Тирдат говорил мне, что древние боги греков поступали так же и с удовольствием наблюдали, что же из этого выйдет. Встреча Харальда из Норвегии и Георгиоса Маниакеса была одним из таких совпадений, каковые обычно называют случайностью, но я-то уверен, что это боги озорничают. Иначе, спрашиваю я, как могли сойтись и оказаться рядом два человека столь схожих, при том, что каждый из них столь своеобычен и неповторим. Харальд, я уже говорил, был великаном, на пол головы выше своих товарищей, надменен, неукротим и хищен. Он вселял страх в тех, на кого гневался, и по природе своей был вожаком. Георгиос Маниакес был точно таким же. Тоже необычайно высокого роста, почти великан-людоед с мощным телом, мощным голосом и грозным взглядом, заставляющим людей дрожать. Он был столь же властен и господствовал над окружением. Когда в шатре имперской ставки эти два человека впервые сошлись лицом к лицу, казалось, что больше в ней нет никого. Они возвышались над всеми остальными. И каждый из них даже представить себе не мог, что встретит человека столь похожего на себя, хотя один был белокур, а другой темноволос. Сначала момент удивления, затем молчаливый обмен взглядами – оба оценивали друг друга. Все это видели. И стало ясно, что они заключили временное перемирие. Вот так же два крупных лося, встретившись в лесу, застывают на месте, глядя один на другого, а потом осторожно обходят друг друга, не бросая вызова, но и не уступая дороги.
Дружине Харальда, как было подтверждено на совете, предстояло плавать вдоль побережья Сицилии и совершать отвлекающие набеги на сарацинские поселения с целью удерживать местных сарацинских военачальников от посылки подкрепления эмиру, который, как предполагалось, соберет свои силы вблизи Палермо и двинется на запад, надеясь сбросить имперскую армию в море. Чтобы предупредить это наступление, Маниакес решил вести войска в глубь острова и захватить большак, связывающий Палермо с богатыми городами восточного побережья. Как только большак будет захвачен, Маниакес повернет на юг и пойдет на Катанию и Августу, а главная цель – Сиракузы.
Боги устроили еще одно совпадение в тот день, предварявшее в некотором роде то, что ожидало меня и Харальда в будущем. Харальд, Халльдор и я выходили из шатра совета, когда увидели идущих в нашу сторону пеших воинов. Их было четверо или пятеро. Издали они походили на норвежцев. И поначалу мы приняли их за варягов; они и были варягами по телосложению и манерам. Мы решили, что это наемники, недавно прибывшие из Киева или из земель русов. Когда же они приблизились, обнаружились отличия. Во-первых, они были чисто выбриты, что необычно. Во-вторых, их оружие и доспехи не совсем схожи с нашими – длинные мечи вместо секир, остроконечные шлемы, почти как у нас, зато кольчужные рубахи длиннее, а подолы кольчуг разрезаны посредине. Еще мгновение, и стало ясно, что это – доспехи воинов-всадников, а не мореходов. Мы смотрели друг на друга в полном замешательстве.
– Приветствую! Из какого вы отряда? – крикнул Халльдор по-норвежски.
Незнакомцы стояли и смотрели на нас. Очевидно, они не поняли вопроса Халльдора. Один из них ответил на языке, каковой я узнал по звучанию и окончаниям. Однако говор их я понимал с трудом. Иные слова казались знакомыми, но общий смысл сказанного ускользал. Я призвал на помощь латынь, выученную подростком в ирландском монастыре, и повторил вопрос Халльдора. На этот раз один из незнакомцев понял.
– Мы едем верхом из Эрве, – медленно проговорил он. – А вы?
– Наш предводитель – Харальд из Норвегии. Мы поступили на службу в армию басилевса.
– Мы тоже служим басилевсу, – отозвался воин. – Они называют нас франками.
Мне стало ясно: эти люди – наемники из Франкии, но не из срединного королевства. Они говорят на франкском языке, но с северным произношением. Это потомки викингов, несколько поколений назад они обосновались в землях Норманнии, и потому показались нам столь знакомыми. Они прослыли доблестными воинами-всадниками и продают свои услуги тому, кто предложит лучшую цену. В то время как наш, варяжский, путь проходит по рекам и морю, франки приезжают по суше, тоже ища удачи на императорской службе. Тут и главная разница между нами: варяги стремятся разбогатеть и вернуться домой; люди же из Норманнии – или из Нормандии, как говорят они сами – предпочитают осесть на землях, ими завоеванных.
Маниакес взял франкских наемников с собой внутрь острова, и они оправдали свою воинскую славу, когда силы эмира попытались остановить Маниакеса. После этого автократор начал свой долгий, трудный поход, отвоевывая города Сицилии. Армия упорно продвигалась вдоль берега, осаждая один город за другим и терпеливо дожидаясь, когда они падут. Маниакес не желал рисковать, а в Харальде и его людях росло недовольство. Норвежцы вступили в армию басилевса, надеясь на нечто большее, чем годичное жалованье в девять номизм: они жаждали добычи. Но добыча была скудна, и что еще хуже, люди Харальда получали меньшую долю, когда армейские счетоводы делили трофеи, ибо норвежцы считались приписанными к флоту под начальством Стефана, зятя орфанотропа, а не к основным силам Маниакеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107