ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Сначала он не обратил внимания, решив, что кто-то по ошибке просто случайно задел его, но прикосновение повторилось. Он обернулся, раздраженный.
Перед ним стоял какой-то старик, изо всех сил стараясь сдержать кашель. Именно такой кашель, как было известно Хаэмуасу, характерен для больных, страдающих от хронических болезней легких. Старик стоял чуть согнувшись, а его рука, которая только что отвлекла Хаэмуаса от беседы, уже сжимала амулет Тота, висевший на его сморщенной груди. Этот амулет был его единственным украшением. На выбритой голове старика не было головного убора, босыми были и выкрашенные желтой краской ноги. Несколько нездоровое, одутловатое лицо, плотно сжатые губы – его внешность могла бы произвести отталкивающее впечатление, если бы не глаза. Яркие и живые, они были устремлены на Хаэмуаса. Над широкой полосой ткани – старомодной юбкой, доходящей до середины бедра, – складками нависал живот, за поясом торчал какой-то свиток.
Хаэмуас взглянул на старика с нетерпением, которое быстро сменилось изумлением. Эти глаза он уже где-то видел. Перед ним – жрец? Они встречались в Оне или в Мемфисе? Тогда почему он так бедно одет? Выглядит точно крестьянин. Или перед ним – кто-то из слуг, которых не допускают прислуживать господам лично, и они редко попадаются на глаза? Но что в таком случае он делает в Пи-Рамзесе и, вообще, почему его отпустили из дома и как он пробрался сюда? «Если это действительно так и передо мной слуга, которого я не знаю в лицо, надо поговорить с Нубнофрет о том, что пора бы ему отойти от дел. У бедняги такой вид, словно одной ногой он уже стоит в зале Последнего Суда». Хаэмуас подавил внезапный порыв обнять незнакомца за плечи, потом вдруг его охватила ледяная дрожь, очень схожая с отвращением. Веннуфер, видя, что его собеседник утратил всякий интерес к разговору, замолчал и стоял, потягивая вино, всматриваясь в пеструю толпу гостей и не обращая ни малейшего внимания на просителя, – а у Хаэмуаса не было никаких сомнений, что этот человек собирается о чем-то его попросить. Наверное, о каком-нибудь снадобье, решил он.
Под твердым взглядом незнакомца опьянение Хаэмуаса улетучивалось. Он стоял, не в силах отвести взгляд, и постепенно в глубине этих глаз он стал различать нечто ужасное, тщательно скрываемый глубокий страх.
– Царевич Хаэмуас? – наконец заговорил незнакомец. Вопрос этот, подумал Хаэмуас, был не более чем формальность. Он заставил себя кивнуть.
– Я не могу сейчас осмотреть тебя и назначить лечение, – проговорил он, сам удивляясь тому, что говорит шепотом. – Обратись к моему глашатаю и договорись о времени, когда я тебя приму.
– Мне не нужно никакого лечения, царевич, – ответил незнакомец. – Я умираю, и у меня осталось мало времени. Я пришел просить тебя об одном одолжении.
Одолжении? Хаэмуас видел, что его полные губы дрожат.
– Так проси, – сказал он.
– Это очень важный вопрос, – продолжал старик. – Прошу тебя, отнесись к нему со всей серьезностью. Речь идет о судьбе моей ка.
Значит, дело касается волшебства. Хаэмуас расслабился. Старик хочет, чтобы над ним прочли или записали для него какое-нибудь заклинание. Однако едва только он подумал об этом, как незнакомец покачал головой.
– Нет, царевич, – произнес он хриплым голосом, – меня волнует вот что. – Опустив глаза, он стал что-то вытаскивать из-за пояса – какой-то свиток. На лысой голове блестели отсветы пламени. Старик осторожно протянул свиток Хаэмуасу. Царевич, заинтригованный и заинтересованный, привычным движением взял папирус и повертел в руках.
Папирус был, несомненно, очень старым. Ощущая под пальцами его хрупкость, Хаэмуас не мог сдержать дрожь. Свиток небольшой, папирус свернут всего три раза, но Хаэмуасу он почему-то казался слишком тяжелым.
Вокруг бушевал праздник. Музыканты что было сил били в барабаны, раздавались громкие звуки арфы и лютни, их гармоничные ритмы разносились по залу, отражаясь от каменных плит пола. Пирующие танцевали, повсюду слышались громкие выкрики. И только вокруг них двоих, тех, на кого снаружи падали темные тени, казалось, воцарилась сама вечность.
– Что это? – спросил Хаэмуас.
Старик опять закашлялся.
– Эта вещь несет в себе опасность, царевич, – сказал он. – Опасность для моей ка, опасность и для тебя. Ты любишь мудрость, ты – великий и уважаемый человек, преданный Тоту, богу мудрости и знания. Я прошу тебя сделать то, что я в своей глупости и невежестве выполнить не в силах. – Глаза старика потемнели, и Хаэмуас читал в них отчаянную мольбу и невыносимое страдание. – Мое время истекает, – продолжал старик. – Прошу тебя, уничтожь свиток, сделай это вместо меня, и в ином мире я паду ниц перед могущественным Тотом, стану тысячи и тысячи раз молить его даровать тебе многие и многие тысячи лет. Прошу тебя, Хаэмуас! Сожги свиток! Сожги ради себя и ради меня! Больше я ничего не могу сказать.
Хаэмуас перевел взгляд с его искаженного мукой лица на свернутый папирус, который держал в руках. Когда он снова поднял глаза, старика уже не было. Охваченный одновременно и легкой досадой, и странным волнением, он стал глазами искать в толпе этого человека, но нигде не видел ни лысого, покрытого старческими пятнами черепа, ни впалой груди. К нему подошел Веннуфер.
– Что ты здесь делаешь, Хаэмуас? – спросил он с легким раздражением в голосе. – Или ты слишком пьян, чтобы продолжать нормальный человеческий разговор?
Но Хаэмуас только пробормотал в ответ какие-то невнятные извинения и поспешил прочь, на улицу, мимо недоумевающих стражей, дежуривших у дверей, на мягкую и влажную от росы лужайку, окутанную ночной тьмой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
Перед ним стоял какой-то старик, изо всех сил стараясь сдержать кашель. Именно такой кашель, как было известно Хаэмуасу, характерен для больных, страдающих от хронических болезней легких. Старик стоял чуть согнувшись, а его рука, которая только что отвлекла Хаэмуаса от беседы, уже сжимала амулет Тота, висевший на его сморщенной груди. Этот амулет был его единственным украшением. На выбритой голове старика не было головного убора, босыми были и выкрашенные желтой краской ноги. Несколько нездоровое, одутловатое лицо, плотно сжатые губы – его внешность могла бы произвести отталкивающее впечатление, если бы не глаза. Яркие и живые, они были устремлены на Хаэмуаса. Над широкой полосой ткани – старомодной юбкой, доходящей до середины бедра, – складками нависал живот, за поясом торчал какой-то свиток.
Хаэмуас взглянул на старика с нетерпением, которое быстро сменилось изумлением. Эти глаза он уже где-то видел. Перед ним – жрец? Они встречались в Оне или в Мемфисе? Тогда почему он так бедно одет? Выглядит точно крестьянин. Или перед ним – кто-то из слуг, которых не допускают прислуживать господам лично, и они редко попадаются на глаза? Но что в таком случае он делает в Пи-Рамзесе и, вообще, почему его отпустили из дома и как он пробрался сюда? «Если это действительно так и передо мной слуга, которого я не знаю в лицо, надо поговорить с Нубнофрет о том, что пора бы ему отойти от дел. У бедняги такой вид, словно одной ногой он уже стоит в зале Последнего Суда». Хаэмуас подавил внезапный порыв обнять незнакомца за плечи, потом вдруг его охватила ледяная дрожь, очень схожая с отвращением. Веннуфер, видя, что его собеседник утратил всякий интерес к разговору, замолчал и стоял, потягивая вино, всматриваясь в пеструю толпу гостей и не обращая ни малейшего внимания на просителя, – а у Хаэмуаса не было никаких сомнений, что этот человек собирается о чем-то его попросить. Наверное, о каком-нибудь снадобье, решил он.
Под твердым взглядом незнакомца опьянение Хаэмуаса улетучивалось. Он стоял, не в силах отвести взгляд, и постепенно в глубине этих глаз он стал различать нечто ужасное, тщательно скрываемый глубокий страх.
– Царевич Хаэмуас? – наконец заговорил незнакомец. Вопрос этот, подумал Хаэмуас, был не более чем формальность. Он заставил себя кивнуть.
– Я не могу сейчас осмотреть тебя и назначить лечение, – проговорил он, сам удивляясь тому, что говорит шепотом. – Обратись к моему глашатаю и договорись о времени, когда я тебя приму.
– Мне не нужно никакого лечения, царевич, – ответил незнакомец. – Я умираю, и у меня осталось мало времени. Я пришел просить тебя об одном одолжении.
Одолжении? Хаэмуас видел, что его полные губы дрожат.
– Так проси, – сказал он.
– Это очень важный вопрос, – продолжал старик. – Прошу тебя, отнесись к нему со всей серьезностью. Речь идет о судьбе моей ка.
Значит, дело касается волшебства. Хаэмуас расслабился. Старик хочет, чтобы над ним прочли или записали для него какое-нибудь заклинание. Однако едва только он подумал об этом, как незнакомец покачал головой.
– Нет, царевич, – произнес он хриплым голосом, – меня волнует вот что. – Опустив глаза, он стал что-то вытаскивать из-за пояса – какой-то свиток. На лысой голове блестели отсветы пламени. Старик осторожно протянул свиток Хаэмуасу. Царевич, заинтригованный и заинтересованный, привычным движением взял папирус и повертел в руках.
Папирус был, несомненно, очень старым. Ощущая под пальцами его хрупкость, Хаэмуас не мог сдержать дрожь. Свиток небольшой, папирус свернут всего три раза, но Хаэмуасу он почему-то казался слишком тяжелым.
Вокруг бушевал праздник. Музыканты что было сил били в барабаны, раздавались громкие звуки арфы и лютни, их гармоничные ритмы разносились по залу, отражаясь от каменных плит пола. Пирующие танцевали, повсюду слышались громкие выкрики. И только вокруг них двоих, тех, на кого снаружи падали темные тени, казалось, воцарилась сама вечность.
– Что это? – спросил Хаэмуас.
Старик опять закашлялся.
– Эта вещь несет в себе опасность, царевич, – сказал он. – Опасность для моей ка, опасность и для тебя. Ты любишь мудрость, ты – великий и уважаемый человек, преданный Тоту, богу мудрости и знания. Я прошу тебя сделать то, что я в своей глупости и невежестве выполнить не в силах. – Глаза старика потемнели, и Хаэмуас читал в них отчаянную мольбу и невыносимое страдание. – Мое время истекает, – продолжал старик. – Прошу тебя, уничтожь свиток, сделай это вместо меня, и в ином мире я паду ниц перед могущественным Тотом, стану тысячи и тысячи раз молить его даровать тебе многие и многие тысячи лет. Прошу тебя, Хаэмуас! Сожги свиток! Сожги ради себя и ради меня! Больше я ничего не могу сказать.
Хаэмуас перевел взгляд с его искаженного мукой лица на свернутый папирус, который держал в руках. Когда он снова поднял глаза, старика уже не было. Охваченный одновременно и легкой досадой, и странным волнением, он стал глазами искать в толпе этого человека, но нигде не видел ни лысого, покрытого старческими пятнами черепа, ни впалой груди. К нему подошел Веннуфер.
– Что ты здесь делаешь, Хаэмуас? – спросил он с легким раздражением в голосе. – Или ты слишком пьян, чтобы продолжать нормальный человеческий разговор?
Но Хаэмуас только пробормотал в ответ какие-то невнятные извинения и поспешил прочь, на улицу, мимо недоумевающих стражей, дежуривших у дверей, на мягкую и влажную от росы лужайку, окутанную ночной тьмой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216