Со скользкой толщи
льдистой
лез
вопль о помощи:
«Эс – о – Эс».

В фашистских странах лицемерно заявляли, что человечество вообще не в силах разыскать и спасти итальянцев, и, стало быть, помогать нечего.
Даже родина хвастливого генерала, пославшая на помощь несколько летчиков и кораблей, ничего существенного не сделала для спасения участников экспедиции.
Как раз в этих высоких широтах мы, советские летчики, неоднократно доказывали мощь и силу советской авиации, способности советских людей к завоеванию недоступных прежде полярных и приполярных областей.
В Арктику вступили новые люди, советские люди, большевики, воодушевленные своей родиной, воспитанные коммунистической партией, руководимые великим Сталиным.
Вот почему мы победили тогда и побеждаем Арктику из года в год.
Проносясь над льдами, я чувствовал себя уверенно и спокойно. Так же спокойно, как если бы летал над Центральным аэродромом в Москве.
Наметив путь для «Садко», мы вернулись на корабль.
Было 5 часов утра. Судно медленно пробивалось во льдах. В полдень лед сильно уплотнился, началось сжатие, корабль остановился. В 6 часов вечера возле «Садко» появились разводья. Опять спустили самолет. Теперь на разведку вылетел Власов.
Через полтора часа он вернулся с хорошей вестью: к северо-западу от островов Карла чистая вода до самого горизонта.
«Садко» снова двинулся, и на вторые сутки мы подошли к мысу Платен. Впереди лежал еще один трудный этап. Теперь снова была моя очередь лететь в разведку. С высоты в шестьсот метров я легко обнаружил проход за островом Северный Рекс, от которого далеко до горизонта тянулась полоска чистой воды.
К утру следующего дня «Садко» вышел на чистую воду, а вечером корабль уже находился на северо-востоке Шпицбергена.
В нескольких милях от мыса Нордкап пароход остановился для взятия гидрологической станции.
Мы спустили с палубы оба самолета и вылетели для исследования побережья и прилегающих к нему островов. Еще во время предыдущих полетов мы заметили, что карты северных берегов Шпицбергена весьма неточны.
Аэрофотосъемка выяснила много любопытных ошибок. Мыс, обозначенный на карте, оказался островом, отделенным от земли узким проливом, который совершенно незаметен с моря. У восточных берегов Шпицбергена мы обнаружили отмели, отдельные скалы и камни. Они не были обозначены и не имели названия. Мы условно назвали их островками Октябрят.
Домой нас прогнала низкая облачность, поднимавшаяся с юга. Вскоре гидрологи закончили свои наблюдения. «Садко» пошел дальше.

Поиски «Земли Джиллеса»

Нам не везет: пока шли около Шпицбергена, все время держалась хорошая погода, а теперь уже несколько дней стоит сплошной туман.
Через каждые тридцать миль корабль останавливается, наши гидрологи берут станции, аэрологи штурмуют небо радиозондами. А погода все нелетная. Пока что изучаю пригодность ледового покрова для посадок и взлета. 14 августа наконец наступил перелом: туман рассеялся, осталась лишь небольшая облачность. Решено использовать временное улучшение погоды и во время очередной остановки произвести воздушную разведку. Где-то в этом районе видели таинственную «Землю Джиллеса». Попытаемся проверить, существует ли она.
В 1707 году английский капитан Джиллес на севере от Шпицбергена достиг какой-то гористой земли. Точных документов об этом открытии не осталось. Больше пятидесяти лет англичане условно отмечали на картах «Землю Джиллеса». В конце прошлого столетия англичанин Джексон пытался разглядеть «остров Джиллеса» с одной из высот Земли Франца-Иосифа, но ничего не обнаружил. Однако спустя несколько лет С. О. Макаров, плавая на ледоколе «Ермак», отметил в своем дневнике, что участники экспедиции заметили вдалеке призрачные контуры какой-то земли. Возможно, это была рефракция… В этом районе побывали потом шхуна англичанина Уорслей, советские суда «Персей» и «Книпович», ледокол «Красин», здесь пролетал дирижабль «Италия»…
М. С. Бабушкину предстояло окончательно и точно установить: существует «Земля Джиллеса» или то, что видели прежде мореплаватели и исследователи, было арктическим миражем?
Я поднялся в каюту к начальнику экспедиции Г. А. Ушакову.
– Георгий Алексеевич, кто полетит в качестве штурмана-наблюдателя? – спросил я.
Ушаков неожиданно ответил:
– С вами полечу я.
Признаться, мне хотелось возразить и попытаться отговорить его от этого полета. Все же, как ни говори, а полет был довольно серьезным и небезопасным. Лететь нужно было далеко на север, над тяжелыми льдами, куда не пробиться даже мощному ледоколу, не то что «Садко». В случае вынужденной посадки вся надежда была только на самих себя. Правда, у нас на судне имелся еще один самолет, но его можно было спускать только на воду. Он мог помочь лишь тем, что изредка прилетал бы к нам и сбрасывал продукты.
Однако, посмотрев на Ушакова, я решил, что все мои возражения будут бесполезными.
Впоследствии я понял, что Ушаков был прав. В такую ответственную, сопряженную с опасностями разведку безусловно лететь надо было ему самому. Если даже случилась бы вынужденная посадка, то, конечно, он лучше других вышел бы из тяжелого положения. Ему пригодился бы многолетний опыт зимовок и хождения по льдам.
На мой вопрос, почему он решил сам лететь, Георгий Алексеевич ответил:
– Видишь ли, оно, пожалуй, спокойнее, если сам летишь, а когда другие в разведке, то, пока они не возвратятся обратно, просто места себе не находишь, всякая чертовщина в голову лезет.
Я знал, что, когда улетает самолет, весь экипаж неспокоен за летчиков, и, чтобы не увеличивать эти волнения, впоследствии всегда настаивал на том, чтобы время, назначенное на полет, было строго соблюдено и самолет в срок возвращался обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64