Я замечал недоумевающие взгляды товарищей – участников экспедиции.
Через каждые пять-десять минут то один, то другой считал своим долгом подойти ко мне и сочувственно спросить:
– Ну, как скоро полетите, товарищ Бабушкин? Кажется, туман прошел, лететь можно.
Я очень хорошо понимал своих товарищей. Я знал, что все они – от начальника экспедиции и до кочегара ледокола – горят желанием выполнить задание.
Наш трудолюбивый метеоролог приготовил прогноз погоды на ближайшие два дня. Передавая его мне, он сказал:
– Послушайте, Михаил Сергеевич: если вы сейчас не полетите, то вам совсем не придется летать, так как лучшей погоды здесь не бывает. И если ваш самолет при такой погоде не может летать, то напрасно мы его и брали с собой.
– Поймите, – ответил я ему, – ведь туман только здесь поднялся на сто метров, а дальше, наверное, стоит до самой воды.
– Что вы, разве это туман? Какой это туман! Это облачность. Говорю вам, это облака, и стоят они от трехсот до шестисот метров над поверхностью.
Я понял, чего все хотят от меня: я должен использовать временное улучшение погоды. Если же упустить момент, участники экспедиции не простят мне этого.
Я собрал всю «летную семью», которая была представлена на ледоколе двумя летчиками и двумя бортмеханиками, посоветовался с ними и решил вылететь.
Любопытно привести прогноз, сделанный нашим синоптиком:
«ЛЕТЧИКУ БАБУШКИНУ
Дано в 10 1/2 ч. утра
29 июня ожидается:
На маршруте остров Надежды – острова Карла температура от – 1 до +2, преимущественно пасмурно (слоистые облака высотою около 300–600 метров), местами туман сухо-слабый (0 – 4 балла), ветер зюйд-ост 1/4.
На маршруте острова Карла – остров Фойн сухо, туман маловероятен (возможен только местный поземный), слабый неустойчивый ветер.
Примечание. 30 июня следует ожидать постепенного ухудшения условий погоды и видимости во второй половине маршрута.
Через двое суток можно ожидать по всему маршруту ухудшения погоды».
На словах синоптик посоветовал вылететь 29 июня, чтобы вернуться в ближайшие сутки; в противном случае можно застрять на неопределенное время.
Итак мы в самолете. С нами продовольствия на семь дней: пять банок консервов, два килограмма рулета, два килограмма тушеного мяса, пятнадцать яиц, полтора килограмма топленого масла, восемьсот граммов сахара, три килограмма сухарей, семьсот граммов шоколада, чай, соль, горчица, чайник, сухой спирт. На мне оленья куртка, меховые рукавицы и теплый шлем. Радист Фоминых прекрасно защитил себя от холода оленьими чулками, поверх которых надел большие сапоги. Хуже всех одет Грошев: на нем одно лишь кожаное летное обмундирование.
Признаюсь, у меня не было никакой надежды на то, что нам удастся выполнить задание: слишком плотен и непроницаем был туман. Я пытался набрать высоту, но выше ста метров мы попадали в беспросветную мглу. И вверху, и внизу, и с боков мы упирались в туман.
Я боролся с туманом как мог. Изредка снижаясь до пятидесяти метров и затем снова набирая высоту, я летел в течение часа по курсу норд-ост и сделал сто – сто двадцать километров. Через час туман, сгустившись, прижал нас к самой воде. Дальше лететь было невозможно – мы могли врезаться в высокий скалистый берег одного из островов Карла.
Пришлось спуститься на ледяное поле. Это было в 22 часа 20 минут в ночь на 30 июня. Перед посадкой радист Фоминых пробовал связаться по радио с «Малыгиным», но там не слышали нас. Мы хотели сообщить, что лететь дальше не можем и садимся на лед приблизительно в таком-то районе.

Сто часов на пловучих льдинах

Перед спуском мы убрали антенну. Радио на нашем самолете могло работать только в воздухе. Поэтому мы оказались совершенно отрезанными от корабля, и «Малыгин» не знал, где мы и что с нами. Правда, перед отлетом мы условились, что, как только я вылечу, ледокол будет пробиваться через льды к островам Карла, откуда я мог вылетать без промежуточной базы. Раз пять пришлось покружить над льдиной, пока решили снизиться. Мешал проклятый туман.
Посадка на льдину в ясную погоду, при хорошей видимости если не совсем безопасна, то все же не очень сложна. Совсем другое дело в тумане. Все воспринимается в искаженном виде. Торосы не дают никакой тени. Видишь сверху ровную белую поверхность и совершенно не замечаешь выступов, неровностей, углов, способных погубить самолет в одну минуту.
Покружив над льдиной, я нашел приблизительно то, что нужно для условно безопасного спуска.
Повезло. Спустились благополучно. Самолет скользнул по поверхности льдины и остановился. К нашему удивлению, мы тотчас же заметили, что льдина обитаема: к нам приближался огромный полярный медведь. Его любопытство было нам не совсем по вкусу: медведь мог легко, играя, сломать самолет. Мы встретили непрошенного гостя ракетой. Ошеломленный медведь попятился, потом пустился бежать, бултыхнулся в холодную воду и поплыл через разводье.
Медведя сменили тюлени. Они высовывали свои головы из лунок, качали усатыми мордами и снова исчезали в воде, вильнув на прощанье лакированной спинкой.
На этой льдине мы просидели сорок два часа в ожидании, когда пройдет туман. Мы знали, что нам надо возвратиться не позже чем через сутки, так как потом ожидается шторм.
К вечеру 30 июня на юге туман начал подниматься, но от островов Карла низкая и мрачная стена тумана надвигалась, как черный зловещий призрак. К этому времени ветер стал крепнуть и отошел к северо-востоку. Помня предсказания нашего синоптика, я решил вернуться к ледоколу, чтобы избежать шторма. Поднялся, но через полчаса убедился, что наша надежда найти ледокол будет тщетной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64