пригнись на всякий случай. А я дом осмотрю.
Он вернулся через минуту, ещё бледнее прежнего.
– Ещё двое в кроватях зарезаны. В мансарде пусто, окно открыто… Куда Убивец мог пойти?
Пресняков сказал отрывисто, – его поташнивало:
– Куда угодно. К Разливу, в леса, на пристань…
– Пошли, – кивнул Квятковский. – Я думаю, он пошёл на пристань. Может, ещё успеем…


* * *

Петруша выглянул из кустов, оглядел лодочную станцию. Негромко шуршали волны, покачивались прогулочные ялики.
Петруша выполз из кустов, прокрался мимо сторожки к сараю. Оглядел запор. Ухватился рукой за скобу, другой упёрся в стену. Скоба шершаво скрипнула, вытягиваясь из доски.
Бесшумно открыв дверь, Петруша скользнул внутрь. И почти тут же вышел, держа на плече два весла.
Прошёл по длинному деревянному причалу, положил вёсла в маленький ялик. Вцепился в скобу, державшую цепь. Скоба не поддавалась.
Петруша вынул нож, поковырял вокруг скобы. Вырвал её, бросил вместе с цепью в воду. Ступил в ялик, вставил вёсла в уключины…


* * *

Когда Квятковский и Пресняков появились на пристани, было уже поздно. Разгоралось утро, вода наливалась тёмной синевой. Вдали, у горизонта, темнела точка.
– Вон он!
Квятковский и Пресняков переглянулись.
– В Питер плывёт… – сказал Пресняков.
– Точно. И нам туда же, значит, – Квятковский шумно вздохнул. – Господи, хоть свежего воздуха вдохнуть после этой скотобойни…


* * *

УГОЛ КУЗНЕЧНОГО И ЯМСКОЙ.
Достоевский вышел на Ямскую улицу и остановился, пережидая, когда уляжется пыль, поднятая лихачом-извозчиком.
День был славный, солнечный и безветренный. Пыль никак не хотела оседать, облаком мерцая в лучах солнца.
Из этой пыли появился человек. Невысокий, коренастый, одетый в старую шинель без знаков различия.
– Утречко доброе, господин хороший… – хрипло сказал коренастый.
Фёдор Михайлович вздрогнул. Всмотрелся. Борода жёлтая от пыли, очки, кривовато сидящие на переносице…
– Да какое уж утро: день давно, – нахмурился Достоевский.
– А это у всякого по-разному. У одних утро – когда солнце встаёт, у других – когда проснутся… – витиевато проговорил человек и, видя, что Достоевский намеревается идти, спросил: – Простите великодушно… Вы не в этом ли доме изволите проживать?
Он кивнул на дом, стоявший за спиной Фёдора Михайловича.
– В этом, – ответил Достоевский.
– А позвольте спросить, в которой квартире обитают господин Алафузов?
Фёдор Михайлович ещё раз вгляделся в незнакомца, и в душе его шевельнулась тревога.
– А вам что за дело? – грубовато спросил Достоевский.
– А надобен он мне, господин этот, – простодушно пояснил незнакомец.
Достоевский пожал плечами.
– Тут многие проживают, всех и не упомнишь. Комнаты сдаются, жильцы меняются… Коли хотите что узнать, так у дворника спросите.
Человек сверкнул глазами.
– А и то верно, – сказал, улыбаясь щербатой улыбкой. – И как сам-то не сообразил? Извиняйте, ежели что…
Достоевский промычал что-то неопределённое и пошёл через улицу. Свернув за угол, остановился, выглянул.
Очкастый бородач стоял у дома и, задрав голову, внимательно рассматривал окна. Потом заложил руки за спину и как бы в задумчивости пошёл во двор, к чёрному ходу.
Достоевский в растерянности огляделся по сторонам. Снова перешёл улицу, почти бегом вбежал в парадное. Поднялся по лестнице, постучал в квартиру нумер 11.
Открыл мальчик, служивший у хозяйки квартиры, мадам Прибыловой.
Мальчик, распахнув рот, глядел на Достоевского.
– Митя, кто там? – донёсся из глубины квартиры сдобный голос Марии Николаевны.
– А там… это… – пролепетал мальчик. – Которые книжки пишут…
Через секунду появилась улыбающаяся хозяйка.
– Боже мой, сам Фёдор Михайлович! Неужели в гости пожаловали?
Она кокетливо поправила на пышной груди концы шали.
– Добрый день, Мария Николаевна, – скороговоркой произнёс Фёдор Михайлович. – Я не в гости, я по делу. Извините за вопрос: ваш квартирант по фамилии Алафузов – дома?
– Алафузов? Оч-чень приятный молодой человек! Настоящий дворянин, я вам скажу! Потомственный почётный гражданин!..
Достоевский довольно бесцеремонно прервал поток её слов:
– Так дома он или нет? Извините, я очень спешу.
– Ну, конечно, вы всегда спешите, – обиженно надула губки Прибылова. – А на ваш вопрос у меня ответ такой: я за квартирантами не слежу, не сыщик. Я так и полиции сказала, когда они давеча…
– Полиции? – переспросил Достоевский. – Здесь была полиция?
– Ну да, была. Здесь регулярно бывает маиор Кузьмин. – Она так и выговорила: « маиор ». – Мои квартиранты ведь все приезжие, въезжают, выезжают. Так вот, маиор Кузьмин паспорта и проверяет. Оч-чень приятный, хотя и не молодой уже господин! Очень обходительный, сразу видно, – настоящий офицер!.. А ещё пристав Надеждин…
– Мария Николаевна! – не выдержав, вскричал Фёдор Михайлович. – Ответьте мне, пожалуйста, на вопрос! Это важно!
Прибылова повернулась боком, окатила Достоевского неприязненным взглядом, хмыкнула. Дала крутившемуся в прихожей Мите подзатыльник и сказала:
– Митька! А ну, стукнись в комнату, где цифра один нарисована… Дома ли он?
Через мгновение Митька вернулся, гордый от сознания исполненного долга:
– Нету-с! Дверь заперта, барин не отзываются!..
Мадам Прибылова взглянула на Достоевского, кольнула взглядом: ну что, дескать, довольны? Снова демонстративно хмыкнула и закрыла дверь.


* * *

В дворницкой дым стоял коромыслом. За столом сидели дворник Трофим и бородач в очочках. Между ними стояла наполовину опорожненная четверть водки.
– Ну, так что, Трофим, этот Достоевский – порядочный человек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113