– Так это же когда было!
– Давно, – согласился Киров, постукивая карандашом по папке с докладами НКВД.
– Да они все уже в могилках лежат, – сказал Медведь.
– А может, и не все: вон, народовольцы-то, живут себе! Фигнер, Морозов, Фроленко, другие… По двадцать лет в царских казематах просидели, – и хоть бы что! Может, и лигеры до сих пор живы… Кто знает?
Киров наклонился ближе к Медведю, через стол:
– А только оттуда, – он со значением показал кивком головы вверх, – требуют: разыскать архив этой самой лиги во что бы то ни стало. Дело нешуточное, видать.
Медведь помолчал, соображая. Соображал он, после вчерашнего, явно туго. А может, ещё и сегодня к рюмке успел приложиться.
– Вот товарищ Запорожец, – сказал Медведь, – предлагает все особняки, по списку этих самых лигеров, проверить. От чердаков до подвалов. Там в списке-то всего тринадцать человек, что ли.
– Твой заместитель дело говорит, – заметил Киров. – Хотя эти лигеры вряд ли свои тайны у себя дома хранили. Я думаю, что все бумаги они с собой за границу вывезли. Те, которых в восемнадцатом году недостреляли. Кстати, о недострелянных. Почему до сих пор не провели работу среди потенциальных врагов? Недобитых воронцовых-дашковых и их потомков? Почему старую интеллигенцию не перетрясли? – Киров перевёл дух. Пристукнул кулаком по столу: – Короче: найди мне хоть одного лигера, понятно? Трёх дней хватит?
Медведь неуверенно кивнул. Глаза его при этом стали смотреть в разные стороны.
Киров втянул носом воздух, поморщился. И внезапно грохнул кулаком по столу.
– От тебя за версту разит! Ты хотя бы к первому секретарю на приём можешь трезвым прийти?
Медведь сильно закашлялся. Начал было что-то про именины у тёщи говорить, сбился, замолчал. Съёжился.
Киров сказал ещё строже:
– А то гляди у меня. Распустились, вижу. Сами стали как лигеры: закопались, законопатились, и не поймёшь, чем заняты. То ли троцкистов отслеживаете, то ли первых попавшихся в камеры суёте. А там, понятно, любой мать родную оговорит. Нет?
Киров грозно смотрел на Медведя. Тот молчал.
– Молчишь? Ну, посмотрим, как заговоришь, как нагрянет к нам товарищ Ягода.
Медведь встрепенулся:
– А что? Есть сведения, что товарищ Ягода приезжает?
Киров усмехнулся, помолчал.
– Иди уж. Потрясите старичков, которые этих лигеров знали. Детей, прислугу – всех!
– Трясём… Бестолочь одна. Одни из ума выжили, другие давно по этапу ушли.
– Значит, в лагеря отправляйте людей: мне вас, что ли, учить?! – повысил голос Киров. – Мне с вашими литерами валандаться некогда, своих забот хватает. И учти, Филипп, в последний раз предупреждаю. Питер в Кремле всегда на особом контроле. Колыбель революции! – Киров, словно что-то вспомнив, понизил голос: – Впрочем, и контрреволюции тоже… Всё!
Медведь тут же поднялся.
Глядя ему в спину, Киров спросил:
– А ты с каких пор курьеров женского пола ко мне стал присылать? Или мужики за мной не так хорошо доглядывают?
Медведь живо обернулся:
– А что? Лидочка-то… Лидия Никаноровна… Не понравилась?
Киров нахмурился было – и вдруг рассмеялся.
– Да у меня в обкоме своих Лидочек хватает! Понял? И покосился на личного секретаря Зинаиду, работницу не только видимого, но и невидимого фронта.
Зинаида, умница, сделала вид, что не расслышала.


* * *

Запорожец, расстегнув толстовку, грёб вёслами, Медведь сидел впереди, на носу маленького прогулочного ялика. После рабочего дня, в неформальной обстановке спецдачи Ленинградского УНКВД, решили покататься на ялике; катались нечасто, только в случае, если нужно было уединиться. Охрана возилась на берегу с костром, варила уху; голоса охранников доносились до лодки.
Запорожец свернул в протоку, проплыл ещё немного и ткнул лодку в нависшие над водой кусты.
– Распоясался, я гляжу, Мироныч-то наш, – оглянувшись, тихо сказал Запорожец.
Медведь шумно вздохнул.
– Ну… – ответил хмуро. – Ещё один любимчик партии. После съезда-то, гляди, как воспарил! Как же! Будто бы за него голосов было подано больше, чем за товарища Сталина!..
Запорожец задумчиво глядел на Медведя.
– Лигера требует найти… – добавил Медведь и выругался.
Запорожец криво усмехнулся:
– Так-таки и «требует»? Н-да… Вот оно как теперь стало. О-ох, грехи наши тяжкие… Было ГПУ – и вдруг не стало. Влили нас в июле в состав НКВД, как водку в пиво…
Медведь покосился на Запорожца.
Запорожец понял взгляд, вытянул из-под ног ящик с бутылками пива. Вынул две бутылки, приставил горлышками друг к другу и лихо – фокусник! – открыл разом обе. Только пробки в разные стороны полетели.
Медведь взял бутылку, проворчал:
– Мастак ты пробки выбивать.
Запорожец подмигнул, приложился. Вытер ладонью пену с подбородка. Проговорил:
– И не только пробки, товарищ начальник управления безопасности!..
Медведь выдул бутылку, швырнул её в кусты. Обернулся к Запорожцу, довольно отрыгнул.
– А что? Лигера, что ли, нашёл?
– А вот и нашёл!
Медведь потянулся за второй бутылкой. Пробку сдёрнул зубами, снова приложился. Оторвавшись на секунду, сказал:
– Врёшь!
– Не вру.
Медведь допил вторую бутылку, швырнул в кусты, вздохнул с облегчением. Глаза его засияли, лицо приняло обычное человеческое выражение.
– Тогда покажи!
– Лигера?
– Лигера.
Запорожец тоже допил бутылку, и вдруг расхохотался.
– А вот и не покажу! Узнаешь – спать перестанешь!
Медведь сплюнул в воду:
– Да я и так с июля не сплю.
Оба замолчали.
– Наш Ягода-Иегуда приезжает… – наконец сказал Медведь.
Запорожец хитро сощурился:
– Откуда знаешь государственный секрет?
– Мироныч выдал.
– Ми-ро-ныч?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113