Из вежливости. Он же был культурный спригган, а не дикий фьординг.
Меридит во все глаза рассматривала явившихся. Таких эльфов ей встречать не приходилось. Те, кого она знала по университету, видела в городах среди людей, даже на Кансалонском рынке наемников, принадлежали к новому поколению первородных и были молоды даже по человеческим меркам. Пороки юности не обходили их стороной, они были самонадеянны, горды, безрассудны, подвержены влиянию извне и совершенно не соответствовали классическому литературному образу мудрого, светлого эльфа, оплота сил Добра.
Эти пятеро были другими. Настоящими. Прекрасными, величественными и СТАРЫМИ. Нет, возраст никак не сказался на их внешнем облике, не было в них ни дряхлости, ни старческой немощи. Лица не бороздили морщины, в темно-зеленых волосах не проглядывала седина.
Диса вгляделась в серые глаза эльфов. Она читала, что именно в глазах отражается великая мудрость первородных.
Нет, дело было не в глазах, во всяком случае, так ей показалось. Просто от них исходили СИЛЫ. Но не привычные Силы Стихий, на которых основана почти вся современная Законная магия. Иные.
Проявления эльфийской магии Меридит наблюдала неоднократно, вспомнить хотя бы те же радужные шарики. Наблюдала, но не чувствовала. Дисы, как и люди, довольно инертны к магии. Но сейчас концентрация сил была столь велика, что даже Меридит их ощутила, не говоря уж о притихших Хельги и Энке. Но если Силы Стихий всегда вызывали у нее чувство опасности, беспокойство, то эльфийские, наоборот, несли умиротворение, легкость, радость.
– Оэннон! Хранители клана! – с восторгом шепнул Аолен. – Кто бы мог подумать, что нас удостоят такой чести! Я думал, нам просто объявят их волю…
Эльф был потрясен до глубины души. Он еще никогда не говорил лично даже с Оэннон собственного клана, и вдруг чужие Хранители сами выходят ему навстречу!
Стрелок был удивлен не меньше, даже в лице изменился. Еще раз поклонившись, он заговорил быстро и гневно. Мелодичные звуки эльфийской речи сливались – казалось, что эльф поет красивую песнь. Но содержание его речи по красоте явно уступало форме: лица Хранителей темнели, а Аолен порозовел от возмущения, но стоически молчал. В отличие от стрелка, он умел подобающе вести себя в присутствии Оэннон!
– Довольно! – резко поднял руку Хранитель. Он говорил по-староземски. – Довольно ты, Эом, компрометировал наш клан своей бестактностью и заносчивостью. Тебя обуяла гордыня – ты справедливо и честно посрамлен. А за то, что ты осмелился обнажить оружие в Сердце Общего Дома, тебя ждет суровая кара. А теперь удались.
Белое лицо Эома пошло красными пятнами, он бросил на сприггана уничтожающий взгляд и скрылся за деревьями.
Теперь внимание Хранителей сосредоточилось на пришельцах.
– Приветствуем вас, о чужеземцы, в Сердце Общего Дома клана Иллио. – нежно звенящим голосом заговорила одна из Оэннон. – Нам известно все, что произошло с того момента, как вы ступили на землю клана. Мы глубоко сожалеем, что с вами обошлись так негостеприимно, и во искупление вины просим разделить с нами трапезу.
Она сделала приглашающий жест в строну белого шатра.
– Грядут тяжелые времена, тяжелые для всех народов, и, возможно, обмен сведениями принесет обоюдную пользу.
– Никогда еще меня не вызывали на допрос так галантерейно! – шепнула Энка.
– Галантно, – поправила ее диса.
К чести эльфов, прежде чем приступить к допросу, они позволили гостям (или все-таки пленникам?) как следует насладиться едой, исключительно вкусной и питательной.
– Хорошо, что я не эльф, – отметила диса, – через месяц такой жизни я бы ни в одну дверь не пролезла!
– А у них нет дверей, – утешил Хельги.
Разговор начался сразу после еды. Сперва Хранители представились. Имена их состояли едва ли не из одних гласных и звучали так одинаково, что запомнил их только Аолен. Потом перешли к вопросам. Кто они? Куда идут? Почему оказались на земле клана?
Спригган толкнул Аолена ногой под столом:
– Говори ты! У тебя лучше получится!
Молча, с горестными лицами выслушали Хранители рассказ об уэллендорфской резне, о Багоре и страшных амулетах, упырях, скагаллах, уничтоженных селениях и грядущей войне миров.
На какое-то время в шатре воцарилась тишина. Очень некстати для Энки. На нее как раз напала икота – переела, а из своего кисейного сильфхеймского детства она вынесла одно твердое убеждение: икать за столом неприлично. Где угодно, только не за столом! Она сдерживалась из последних сил.
Наконец Старший Хранитель заговорил, и страдалица смогла шумно перевести дух.
– Мы знали, – вещал Оэннон, – что великое зло грозит Староземью, но не думали, что оно подступило уже так близко! Мы самонадеянно решили, что сил наших хватит укрыться от беды, не позволить ей затронуть нас. Мы жестоко ошибались. Первый удар выпал на долю нашего народа. Вы принесли горькие вести, пришельцы, но любые вести лучше неведения. Теперь нам понятна причина вероломного нападения людей на наших торговых посланников. Мы знаем, что нас ждет. Мы благодарны вам. А теперь. – Хранители дружно встали, – будьте нашими гостями, Вам покажут свободный шатер, там вы сможете отдохнуть. Вечером мы будем праздновать приход весны, и, хотя нынешний праздник омрачен… это красивое зрелище. Немногие… – эльф хотел сказать «чужаки», но осекся, – немногие видели подобное. Мы приглашаем вас. Утром же вас проводят до границы, и да сопутствует вам удача.
– Давайте сразу пойдем, – негромко сказала Энка, – чего утра-то дожидаться?
– Ну уж нет! – решительно отвечала диса. – Ни за что! Ингрид лопнет от зависти, когда я расскажу, что была на эльфийском празднике!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23