Страдание третье «Квазиморда с Эсмеральдой»

Ночное рандеву на радиоволнах
Москва жила в ритме джазовой симфонии. Подземный бит вагонов метро усиливался гудками автомобильных клаксонов на поверхности. В симфонию гармонично вписывались волны, испускаемые Останкинской телебашней. В этих радиоволнах было легко заблудиться, но стоит лишь настроить приемник на нужную частоту – и вы услышите: «Добрый вечер, с вами ди-джей Квазиморда, это вечернее фрик-шоу на радио „ЕПРСТ“. И сегодня я начну шоу с невероятно романтичной песни известного шведского фрика Александра Барда „Obsession“.
В эфир полились звуки песни. Приятный мужской голос, создающий в сознании образ печального Витаса, снизившего тон на две октавы, пел:
I could wait night and day,
Sigh your name when I pray
In my heart night and day
’til you come my way.
I could wait night and day,
Be the sky blue or grey
In my heart night and day
For your love to stay.
You got that magic in your eyes,
Shining wherever you go
To a lover’s paradise
Trust every sigh when I’m so
Close to where my heart belongs
Like in heaven.
I can’t help falling into a trance
Losing my senses I know
You’re my hero in advance
Trust every sigh when I’m so
Close to where my heart belongs
Like in heaven.
Квазиморда знал эту песню наизусть. И сейчас он нашептывал себе под нос перевод припева: «Буду ждать ночь и день, дыша твоим именем в молитвах моего сердца, ночью и днем, пока наши пути не пересекутся. Буду ждать ночь и день, будет ли небо ясное, или в облаках, ночь и день мое сердце живет для того, чтобы в нем остановилась твоя любовь». Эсмеральда ездила по городам и почти-городам необъятного бывшего СССР. В каждом городке было одно и то же – старый концертный зал с плохой аппаратурой, сотня-другая поклонников, ожидающих автографа (это в лучшем случае), серый гостиничный номер. Бесконечные разборки менеджеров: «Почему номер не пятизвездочный? В контракте все зафиксировано! Невозможно работать с провинциалами! Требуем компенсации! Нам плевать, что вы мало билетов продали, в контракте прописан фиксированный гонорар певицы». И все в таком духе. Эсмеральда давно привыкла. Зато она почти каждый вечер выходила на сцену и торжественно приветствовала какой-нибудь Мухосранск, или другой провинциальный город.
И почти всегда из зала доносилось:
– Мы любим тебя, Эсмеральда!
Это того стоило. Это стоило ее растерзанной личной жизни. Это стоило унижений в желтой прессе. Это стоило бесконечных депрессий. Это стоило ужасов гастрольного «чёса».
И Эсмеральда пела. Это было главным удовольствием в ее жизни. На время концерта она забывала обо всем. И неважно, что приходилось петь дурацкие попсовые песенки типа «Ля-ля-ля, это значит, я люблю тебя». Эсмеральда ловила кайф, чувствуя музыку, вплетая свой голос в переплетение нот. Иногда плохая аппаратура искажала звук, но певица не обращала на это внимания.
Она не видела зрителей – ведь ей в глаза бил свет софитов. Все зрительные залы были одинаковые. Все лица зрителей в разных городах были одинаковые. Все они сливались в одно глуповато-добродушное лицо, на котором проступал легкий оттенок восхищенного удивления.
Но Эсмеральда пела не для них. Она пела для себя. Они слушали, как она поет, и им это нравилось. Они платили ей деньги, чтобы она пела снова и снова. И она пела – но не для них, а для себя. Даже если бы ей не удалось пробиться в шоу-бизнес, она пела бы в караоке-барах каждый вечер.
Раздумывая над тем, почему она одинока, Эсмеральда всегда приходила к выводу: она не любила людей, она любила петь.
Связующим звеном между городами был автобус. Уже не новый «Мерседес», купленный продюсером лет пять назад специально для «чёса». Эсмеральда знала, что до нее в этом же «Мерседесе» ездила некогда популярная группа «Фуагра». Это было приятно – знать, что не ей одной пришлось заплатить за славу попытками заснуть в неудобных жестких креслах «Мерседеса». И Эсмеральда догадывалась, что и после нее в этом «Мерседесе» будет ездить какая-нибудь новая звездушка, с «Завода звезд», например. И эта звездушка будет жаловаться на неудобные сиденья и завидовать Эсмеральде…
Жизненные сюжеты имеют свойство повторяться, причем в самых неприятных декорациях.
Ночь. Автобус плелся по серпантину горной дороги. Эсмеральда слушала радио – она никогда не пропускала эту программу.
– Добрый вечер, с вами ди-джей Квазиморда, это вечернее фрик-шоу на радио «ЕПРСТ». И сегодня я начну шоу с невероятно романтичной песни известного шведского фрика Александра Барда «Obsession».
– Квазиморда – единственный ди-джей, почему-то не ставший идиотом, – пробормотала Эсмеральда. – Только в его шоу есть нормальные песни, со смыслом. Остальные гонят сплошную розовую пургу гламурной попсы. Или розовую пургу гламурной альтернативы.
Эсмеральда давно заметила, что разница между попсой и альтернативой стирается. И чем дальше, тем меньше заметна эта разница. Панки и рэперы, ненавидя друг друга, поют об одном и том же. И воруют мелодии у Стинга.
Квазиморда не крутил в своем эфире новомодных гламурных альтернативщиков. Он просто ставил старые песни Стинга. В этом и был секрет популярности его шоу.
I could wait night and day,
Sigh your name when I pray
In my heart night and day
’til you come my way.
I could wait night and day,
Be the sky blue or grey
In my heart night and day
For your love to stay.
Закрыв глаза и растворившись в песне, Эсмеральда начала нашептывать перевод: «Подожду ночь и день, шепча твое имя, когда тихо молюсь. Мое сердце будет ждать ночь и день, пока ты не встанешь на моем пути. Подожду ночь и день, под голубыми и серыми небесами, ночью и днем в моем сердце остается твоя любовь». Она любила эту песню и помнила текст наизусть. Разделенные пространством, соединенные временем и радиоволной, Квазиморда и Эсмеральда признавались друг другу в любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30