Я обожаю ездить верхом, только вот нет у меня возможности заниматься тем, что нравится. А пустить бы разок коня в галоп – дурного настроения бы как не бывало.
Он замолчал. От удивления все потеряли дар речи. Жоэл продолжал:
– Я груб с детьми, Таня, я их бью, но это только потому, что сам словно в клетке. Целыми днями в четырех стенах: то в конторе, то в магазинах. Весь день в напряжении и даже ночью не могу отключиться от дел. Во сне мне снятся телевизоры, бесконечные вереницы телевизоров. На экранах этих телевизоров я вижу другие телевизоры, а на их экранах – еще телевизоры, все меньшего и меньшего размера: двадцать дюймов, шестнадцать дюймов, восемь дюймов, пять, три. Меня преследуют тучи телевизоров. В такие минуты я бы отдал все за коня, Таня. Скакать во всю прыть на свежем воздухе – что может быть лучше! Я уверен, что ускакал бы от всех проблем, Таня. И вернулся бы домой другим человеком, Таня, приветливым, веселым. Будь уверена, дети стали бы обожать меня. Да и они могли бы научиться скакать верхом. И ты. Брали бы частные уроки верховой езды – я знаю хорошего тренера. Я бы каждому купил по коню – лошадь куда дешевле автомобиля, Таня. Мы бы скакали кавалькадой, Таня, мы с тобой впереди, а дети за нами, или гуськом – какая разница. Главное, всей семьей.
Замечательно, твердила потрясенная Таня, просто замечательно, Жоэл, а ведь мне это никогда не приходило в голову. А теперь настала пора подумать об этом, Таня, сказал Жоэл, ибо я решился. Я с тобой, дорогой мой, сказала Таня, у меня у самой грандиозные планы.
Ей хотелось построить небольшой амфитеатр под открытым небом – наподобие древнегреческих – для спектаклей и концертов. Первый концерт будет мой, заявила она, сверкнув глазами, сыграю вам на скрипке. Все поражены: никто и понятия не имел, что она играет на скрипке. А я и не играю, сказала она. Но что мне стоит купить скрипку и научиться играть? Всегда мечтала бродить по полям и играть на скрипке. Или на флейте; но на скрипке лучше. Мне твой амфитеатр тоже пригодится, сказала Бела, я поставлю в нем музыкальное ревю, вроде американских, и сама буду в нем петь и отбивать чечетку. Петь я и так умею, а чечетку отбивать научусь – ведь собирается же Таня научиться играть на скрипке!
Она принялась рассказывать о том, что за чудесная штука чечетка, как звонко стучат металлические подковки по деревянному или каменному полу. Сделать бы что-то в духе Фреда Астера, сказала она. И продолжала со вздохом: надоело быть стервой, надоело всех поливать. Не представляете, до чего я докатилась. Тут недавно на благотворительном чаепитии в школе возьми да и скажи директрисе, что она набивает брюхо, в то время как бедняки мрут с голоду. И вдобавок шварк об пол блюдечко с пирожными. Хорошо еще, что этого почти никто не видел, а то вышел бы крупный скандал.
Она вытерла глаза.
– Но кто я такая, в конце-то концов, люди, скажите, кто я? Фанатичка? Террористка? Пророк Иеремия в юбке? Троцкистка? Ну разве я такая? Нет, ребята. В глубине души я нормальный человек, хочу улыбаться, петь, радовать тех, кто вокруг меня. Хочу любить тебя, Жулиу!
Жулиу встал и обнял ее. Они долго целовались под наши аплодисменты. И вот уже Арманду взял слово, заговорил о выращивании цветов – больше всего ему нравились бегонии, – о разведении птиц – бельгийские канарейки моя слабость – и белых кроликов, – нет ничего прекраснее, друзья мои, чем белоснежный ангорский кролик. (Голос дрожит, глаза на мокром месте.) Но не думайте, что я намерен тратить время впустую, добавил он, я подумываю и о разведении рыб, а это хорошие деньги, можно будет покрыть расходы на кондоминиум. Остается только…
Он осекся и замолчал.
Воцарилось долгое тягостное молчание. Мы старались не смотреть в глаза друг другу. Наконец заговорил Жулиу. Это хороший бизнес, проговорил он чуть дрожащим голосом. Я этим занимаюсь много лет и знаю, что бизнес это хороший. Но мы должны организовать кондоминиум не ради бизнеса. А потому, что это настоящая жизнь, ребята. Жизнь, понимаете?
Он посмотрел на нас, сглотнул слюну. И продолжал: я знаю, вы считаете меня рвачом, думаете, что я живу только ради бизнеса. Но уверяю вас, это не так. Я строил халупы, теперь строю роскошные многоквартирные дома, но чего мне хотелось бы, о чем я мечтаю всю жизнь – так это выстроить целый город, хорошо распланированный, функциональный, что-то вроде Бразилиа, но лучше, чем Бразилиа, используя опыт строителей Бразилиа, но не делая тех ошибок, которые допущены при строительстве Бразилиа. Бразилиа с человеческим лицом – не знаю, понимаете ли вы, о чем я говорю. Бразилиа в миниатюре, без таких широких проспектов, но с огромным количеством деревьев, парков. Вот мой идеал, еще со студенческих лет. А этот кондоминиум – я чувствую, что в кондоминиуме я смогу воплотить свой идеал. Это будет труд всей моей жизни, что-то такое, за что люди будут помнить обо мне, когда меня не станет.
Тогда уж наступила очередь Белы разразиться взволнованной речью: дорогой ты мой, люблю, когда ты так говоришь, в такие минуты ты – человек! Она поцеловала его. Замечательно, кричала Таня, замечательно! Слушайте, может, их пора оставить одних, сказал Арманду; Паулу, найди-ка им быстренько свободную кровать, а то этим молодоженам не терпится, сейчас или никогда.
Внимание, граждане, сказал Паулу и постучал авторучкой по столу, я хочу, чтобы вы ознакомились с условиями оплаты и сказали, что вы об этом думаете. Все опять заговорили одновременно, несмотря на призывы Паулу к порядку. В конце концов мы решили, что дадим ответ как можно скорее, чтобы Паулу смог заключить сделку с владельцем земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73