Страж-аскари, гордый своей винтовкой, шортами, полотняной курткой и пилоткой цвета хаки, не снизошел до разговора с «дикарем».
Туркана распрощался с нами только после полудня. Несколько недель назад в бедро ему глубоко вонзилась колючка. Рана загноилась, на черной коже вспух желвак. Тормоз предложил ему свою помощь. Сев на землю, туркана вытянул ногу и не моргнув глазом смотрел, как скальпель врезается в его плоть. Удивительное самообладание и презрение к боли. Не знаю, чего тут было больше – гордости или стоицизма, но поведение во время операции не могло не вызвать нашего уважения.
Лицо его не было таким тонким, как у самбуру, но дышало благородством и даже некоторым величием. На правом запястье болтался странный круглый нож. Поначалу его можно было принять за браслет, но, приглядевшись, вы невольно вздрагивали… Вокруг шеи на ремешке из невыделанной шкуры висел амулет, призванный оберегать от сглаза.
Очистив рану и густо присыпав ее сульфопорошком, Тормоз как следует забинтовал ее и знаком показал пациенту, что можно вставать. Гигант поднялся, взял оба копья в руку и, прихрамывая, широким шагом двинулся назад к своей маньятте.
Тропа то и дело скрывалась в песке или между камнями. Перед вечером мы перевалили через холмы светлого гнейса, ожидая, что с вершины нам откроется давно ожидаемая панорама озера Рудольфа или хотя бы Рифт с рассыпанными вдоль него вулканами. Увы, обещанный «ад», к великому огорчению участников похода, был еще впереди. Мы спустились в глубокий овраг, забрались на следующий гребень и тут наконец пересекли контакт между древним цоколем Африки и сравнительно недавними лавами, разлившимися во время образований гигантских трещин. Контакт был явственно заметен: двигаясь к северу одним из бесчисленных ответвлений тропы, мы вышли на ложе бежевого песка пересохшего лага. Справа поднимались гранитные холмы, сверкая вкраплениями белого кварца и слюды, а слева высился почти вертикальный откос колоссального доисторического слоя лавы толщиной больше ста метров. На вершине его громоздились более поздние обломки.
Теперь понятно, почему в здешних местах невозможно двигаться по выбранному азимуту: местность состоит из бесконечного чередования каньонов, глубоко врезанных меж крутых базальтовых берегов, там, где из трещин выходили вязкие лавы. Откосы и сбросовые долины следуют параллельно с севера на юг, напоминая клавиши циклопического рояля. Приходилось шагать по дну уэдов до тех пор, пока не находили перевал, и ослы упрямо начинали подниматься короткими шажками по извилистой тропе, одолевая крутизну.
Дорога, по которой мы шли среди выжженных солнцем камней, насчитывала, быть может, сотни, а то и тысячи лет. После первой гряды холмов начали встречаться на обочине сложенные из камней пирамиды. Кто похоронен там – вождь или просто рядовой член племени? Как покоится скелет – на спине, сидя или повернут лицом к восходящему солнцу? Возможно, рядом с ним лежит какой-нибудь предмет из камня или металла – след давным-давно угасшей цивилизации. Но на раскопки не было времени. Нас ждал вулкан Телеки, иначе я непременно попытался бы заглянуть под каменный погребальный покров…
Пирамиды встречались до самого сердца Рифта. И это были не единственные свидетели минувших эпох, на желтом песке мы натыкались на осколки черной обсидиановой лавы. Как они оказались здесь, в гранитной зоне? В первые дни я собрал несколько осколков и убедился, что это были отходы древней индустрии. В скором времени мы нашли и обтесанные орудия из обсидиана: лезвия, клинья, скребки.
Встреча с материальными следами труда давно исчезнувших поколений всегда вызывает волнение. Сколько веков минуло с тех пор как человек пользовался этими предметами? Воображение перескакивало через тысячелетия, рисуя далеких предков, шагавших подобно нам к неведомой цели.
Мы начали лихорадочно собирать предметы и осколки, уверенные, что оказались на месте древней «каменотесной мастерской». Велико же было удивление, когда на следующее утро мы увидели, что тропа буквально усеяна доисторическими орудиями! Похоже, здесь пролегала торная дорога, по которой прошли поколения путников. Мне вспомнились мавританские некрополи, целые города надгробий возле Адрара – длинные ряды столбов, выглядевших совсем загадочно в сердце Сахары. Приглядевшись внимательнее, мы заметили, что кладбища тянутся вдоль широких углублений, выстланных иссохшей глиной. Дно было усеяно обломками доисторических черепков… В те времена, когда Сахара еще не превратилась в безводную пустыню, в тени густой растительности здесь лежали озера, по зеленым лугам бежали реки; к водопою стекались стада диких животных. Несколько тысячелетий назад климат изменился, и когда-то плодородные обитаемые земли превратились в пустыню. На высохшем дне водоема остались черепки глиняных сосудов.
Также и на территории Кении в каменном веке процветали цивилизации, от которых до наших дней дошли лишь обработанные кремневые орудия и захоронения. Захватывало дух при мысли о том, что в этом безлюдном краю стояли деревни, была жизнь. Сейчас мы шагали по археологическим находкам.
Караван двигался медленно, медленнее, чем мы рассчитывали. Но виной была не наша усталость, а ослы. Вернее, не столько ослы, сколько их неуклюже навьюченная поклажа: она то и дело соскальзывала, заставляя нас останавливаться и перевьючивать. Вновь шли и вновь останавливались, иногда через пятьдесят шагов… Поначалу это даже забавляло, но потом стало приводить в отчаяние. Наконец подобно настоящим кочевникам мы смирились с неизбежностью, можно сказать, покорились судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56