Пришлось, правда, поместить туда же и тридцать приматов мужского пола для ухода за животными и лечения от возможных болезней. Я не беспокоился об их дальнейшей судьбе, так как прекрасно знал, что без самок они все равно вымрут. Баржа была запрограммирована на дрейф в центре океана в течение двух лет по местному времени. Как раз столько было необходимо для восстановления ледовых шапок на полюсах планеты, которые я собирался растопить. Затем баржа должна была подойти к удобному месту континента с восстанавливающимся травяным покровом и высадить на берег всех, находящихся внутри. И через несколько месяцев самоликвидироваться.
Когда была закончена эта кропотливая работа, я вернулся на свой базовый остров и смонтировал дождевую установку, которая вызывала непрерывный проливной дождь на всей планете в течение полутора тысяч часов. После выполнения своей задачи она полностью самоуничтожилась.
А сколько я намучился, стараясь уложить в зажимы все выловленные возле пирамиды полоски! Мой корабль стал похож на насекомое с двумя комплектами ног, вцепившееся нижними ногами в огромное, длиннее его в четыре с лишним раза, бревно, а верхними – такое же бревно вскинувшее себе на спину. Конечно, я понимал, что при темпоральном прыжке выступающие части будут отсечены, но возвращаться за ними уже не имело смысла: все равно их негде было разместить.
– Да и того, что ты привез, нам хватает вполне… – проворчал Устлик.
– Нет, ну ты слышишь, Кетин?! – возмутился Чинкис. – Столько лет прошу его сделать совершенную броню, а он в ответ только предлагает обшить корпус корабля мелко нарезанными пластинами.
– Что поделаешь! Мы еще не умеем создавать цельнолитые корпуса из твоего «чинка-четыреста шестьдесят пять»! Соглашайся на то, что можем!
– Да вы не расстраивайтесь так, Устлик. – Кетин пододвинула к нему блюдо с каким-то фантастически украшенным тортом. – Все когда-нибудь получится.
– Ох, Кетин, Кетин. А мне кажется, я так и умру, разглядывая эти опостылевшие куски. Свалились на мою голову… – Ученый грустно улыбнулся. – Иногда от злости и бессилия хочется разгрызть это вещество зубами! Но, увы, и это не получится…
– А хоть какие-нибудь сдвиги есть? – Кетин отрезала кусок торта и положила перед Устликом на тарелку.
– Ммм… Как вкусно пахнет! – взбодрился тот. – Сдвиги-то есть. И огромные. Самое главное: мы знаем, что это такое. Это материал, возникающий в любой среде, кроме вакуума, путем сращивания и одновременного «замораживания» расформированных и перестроенных молекул вещества. Мы даже знаем, как он создается: совместным воздействием нескольких электромагнитных излучений. Процесс производства «чинка-четыреста шестьдесят пять» теоретически рассчитан и доказан несколькими независимыми друг от друга исследовательскими группами.
– Так почему же вы его до сих пор не производите?
– Потому что теория – это одно, а на практике получается совсем непонятный парадокс. Как только появляется первая молекула создаваемого вещества, происходит взрыв, уничтожающий все вокруг в радиусе несколько десятков метров. Погибли даже ученые, которые первыми напрямую экспериментировали с производством. А сколько еще было уничтожено оборудования и целых лабораторий!
– Слишком это все странно, – с сочувствием произнесла Кетин.
– Именно эта странность и ставит нас всех в тупик! Столько расчетов, а толку никакого! Видимо, есть некий фактор, который мы никак не можем учесть. – Устлик подпер голову руками и отсутствующим взглядом уставился куда-то поверх стола.
– Эй, старина! – Чинкис, извиняясь, похлопал друга по плечу. – Даю слово не приставать к тебе по этому поводу. Сегодня мой праздник, поэтому давай будем веселиться и никаких разговоров о работе. Договорились?
– Ха! Если бы все было так просто! – Ученый потянулся к своей тарелке. – Впрочем, с таким тортом забудешь что угодно!
– Ну вот и прекрасно! Выпьем чего-нибудь веселящего?
– С удовольствием! Наливай!
Неистощимые гурманы, аларастрасийцы во всех им известных мирах собирали не только рецепты самых дивных и вкусных кушаний, но и изысканнейшие, оказывающие самое разнообразное влияние на их организмы напитки, содержащие алкоголь. Конечно, только те кушанья и напитки, которые были идентичны и подходили аларастрасийцам по обмену веществ. Вот и сейчас Чинкис разлил по бокалам высоко ценимый и очень редкий хоундрейский джин, который изготавливался из мельчайших зернышек черного винограда, растущего на гигантских секвойях на окраине галактики. Джин оказывал немалое возбуждающее действие на организм и поэтому употреблялся только после обильного угощения и подавался, как правило, к десерту. Устлик огласил тост за здравие юбиляра, и мужчины опорожнили бокалы до дна. Кетин только пригубила и поставила джин обратно на стол.
– Он же тебе нравится! – удивился Чинкис. – В твои годы женщины с удовольствием выпивают по нескольку бокалов этого джина.
– Кто как… – скромно возразила его молодая жена. – Я пойду лучше выпью чего-нибудь прохладительного. Здесь все-таки довольно душно.
Поцеловав мужа, она вышла на огромный балкон, где в сгущающихся сумерках велись оживленные беседы между гостями. Кто-то из них отдыхал после танцев; кто-то собирался танцевать под вновь начинающуюся музыку, но Кетин, ни к кому не присоединяясь, прошла к самым перилам и, облокотившись на них, стала смотреть на покрывающееся звездами небо.
– Тебе когда в очередной рейс? – неожиданно спросил Устлик.
– Не раньше чем через два месяца: хочу кое-что достроить.
– Почти четыреста сорок дней… – Устлик задумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34