- Боюсь, однако, что не придал тогда значения этой угрозе, сочтя ее очередным проявлением страсти миссис Стреттон к театральным эффектам.
- И вы по-прежнему придерживаетесь этого мнения?
- Нет, теперь я считаю, что ошибался. Не то чтобы меня переубедило последовавшее событие, но теперь мне представляется, что на самом деле миссис Стреттон была куда более психически неуравновешенна и ее мания величия простиралась куда дальше.
- Вы, значит, полагаете, что она простиралась вплоть до самоубийства?
- При достаточно эффектных внешних обстоятельствах,- мрачно ответил Роджер,- да.
И получил позволение покинуть свидетельское место.
О креслах - по-прежнему ни слова.
Роджера это начинало всерьез удивлять. Он был совершенно уверен, что последуют один-два вопроса - где находилось кресло на момент, когда тело сняли с виселицы, или хотя бы о том, было ли там кресло. Но вопросов не последовало. Ему снова сделалось не по себе. Может, все-таки у полиции и правда остался еще какой-то козырь в рукаве?
Следующим свидетелем оказался мистер Уильямсон, и Роджер не сводил с него встревоженных глаз. Прорепетировать с Уильямсоном его роль еще раз утром не хватило времени, и со вчерашнего вечера переговорить с ним практически не удалось, если не считать поспешной инструкции ссылаться на миссис Лефрой в случае, если какая-то подробность вдруг выпадет из памяти. Это было выше человеческих сил - сидеть и молча ждать, выкрутится Уильямсон или нет.
Тут Роджеру припомнилась несколько странная реплика Уильямсона в ответ на его инструкцию. Как это он выразился? Все в порядке, как-то так, он утряс все с Лилиан. Знать бы, что он этим хотел сказать? Это было легкомысленно не переспросить сразу. Просто невероятно легкомысленно! Не могла миссис Уильямсон перехватить своего супруга и разрушить все с таким трудом созданное, сообщив, что никакого кресла для миссис Лефрой он не вытирал? Но, с другой стороны, откуда ей это знать?
- Тем временем мистер Уильямсон продолжал свои показания.
- Как я обнаружил тело, а? Ну, знаете, мы все ходили, искали, и я подумал, догадался ли кто-нибудь посмотреть на крыше, взял и поднялся туда. И там ее нашел, знаете ли.
- Но почему она привлекла ваше внимание? Как я понял, другие на крыше уже побывали.
- О, ну, просто они, наверное, на нее не натолкнулись. Э? Да. А она показалась мне слишком тяжелой для соломенной куклы, и это,- сказал мистер Уильямсон, тоже мало-помалу усваивая соответствующую фразеологию,- вызвало определенные подозрения.
Коронер вкратце поспрашивал его про последовавшую общую тревогу и попытки оказать первую помощь, а затем, возвратившись к пресловутому вопросу, адресованному мистеру Рональду Стреттону и нечаянно услышанному мистером Шерингэмом, спросил, что могло навести мистера Уильямсона на подобную мысль.
- Ну, понимаете, я тогда только-только с ней поговорил,- смутился мистер Уильямсон,- то есть это она со мной говорила.
- И в чем состояла суть вашей беседы?
- Да вот, она толковала о своей душе,- по мере объяснений легкая робость Уильямсона уступала место негодованию.- Ага! Глушит двойной виски и толкует о своей душе, и не лучше ли, мол, сунуть голову в газовую духовку и со всем покончить. Что? То-то!
Под общий смех Роджер, сидевший между Рональдом Стреттоном и Колином, шепнул последнему:
- Великолепный штрих! Такого не отрепетируешь! Какая убедительность!
- Будем надеяться, что свой урок он отбарабанит не хуже!- шепнул Колин в ответ.
Коронер, утихомирив публику, продолжал расспрашивать мистера Уильямсона о той беседе, мягко педалируя тот факт, что миссис Стреттон уже вынашивала план самоубийства еще до инцидента в зале.
- Он правильно настроен,- радостно зашептал Рональд Стреттон, обращаясь к Роджеру.- Я на это и рассчитывал - вчера вечером.
Наконец пришел черед вопросов, так ожидаемых Роджером.
- А скажите мне, пожалуйста, мистер Уильямсон, когда вы снова вернулись на крышу после того, как тело оттуда убрали, к вам туда кто-нибудь заходил?
- Да, правильно,- учтиво отвечал мистер Уильямсон.- Миссис Лефрой.
- Да, и что дальше?
- Что дальше? Ну, рассказал я ей, сами понимаете, и показал виселицу и конец той веревки и все такое.
- Да. А потом?
- А? О, ей сразу стало нехорошо. Вы ведь об этом спрашиваете, а? Думаю, чуть в обморок не свалилась. С женщинами такое бывает,- добродушно объяснил мистер Уильямсон.
- Да. Вполне понятно. Миссис Лефрой стало нехорошо, и что потом?
- Ну, она подтащила какое-то кресло, а я его вытер платком,- храбро выпалил мистер Уильямсон.
- Да. А почему вы это сделали?
- Она сама попросила. Я ж и понятия не имел, что этого нельзя делать,сокрушенно забормотал мистер Уильямсон,- очень сожалею, прошу меня простить и все такое.
- А вам не приходило в голову, что на это самое кресло становилась миссис Стреттон?
- Да нет, боюсь что не приходило. Э? Не приходило, говорю, в голову-то. Что нет, то нет.
- Полагаю, вас не следует за это судить слишком строго, с учетом обстоятельств, хотя существует железное правило ничего не трогать в непосредственной близости от погибшего внезапной смертью.
- А? Ну, понятно. Нет. Да, то есть.
- Как бы то ни было, скажите нам, где находилось это кресло, когда миссис Лефрой его подняла?
- Где находилось это кресло?- рассеянно повторил мистер Уильямсон.- Да где-то, знаете, посреди крыши.
Роджер позы не изменил. Лишь едва заметно напряглись мышцы всего тела, скрывая обуревавшие его чувства. Он ощущал, что глаза всех присутствовавших устремлены на него и нельзя себя выдать ни взглядом, ни жестом.
Колин оказался не столь чувствителен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64