Интересно, что никто не решался спросить у нее, как ей удавалось в своих книгах исследовать чувства других людей, если сама она их не испытывала. Ответ был ясен, поэтому, собственно, никто ее и не спрашивал. Ничто человеческое ей не было чуждо, она могла и умела чувствовать. И между прочим, с большим успехом.
На другой день – точнее, вечер, в пять минут десятого – мисс Дэммерс начала свою речь:
– Вчера мы заслушали виртуозное обоснование необычайно интересной версии нашего дела. Методы, которыми пользовался в своем расследовании мистер Шерингэм, должны служить для нас всех в какой-то степени моделью. Он начал с дедуктивного метода и был верен ему до конца, что вывело его на след убийцы. В доказательство же он использовал индуктивный метод. Таким образом, ему удалось продемонстрировать продуктивность и того и другого метода. Со свойственной ему тонкостью мистер Шерингэм совместил индукцию с дедукцией, и не будем упрекав его за то, что эта великолепная работа целиком базировалась на ошибке, а следовательно, и не могла привести к верному решению. Что же делать, просто не повезло.
Роджер слушал, удивленно улыбаясь, еще не веря, что его версия лопнула.
– Версия, предложенная мистером Шерингэмом, – продолжала мисс Дэммерс своим красивым мелодичным голосом, – должна была показаться некоторым из вас крайне новаторской и неожиданной, однако для меня ничего в ней неожиданного не было, хотя и было вполне увлекательно. Дело в том, что мы оба исходим из одной и той же посылки а именно, что объект преступления не был случаен.
Роджер насторожился.
– Мистер Читтервик обратил ваше внимание на то, что версия мистера Шерингэма строилась исключительно на пари между мистером Бендиксом и миссис Бендикс. Основываясь на этих показаниях мистера Бендикса, мистер Шерингэм дедуктивным методом выводит умозаключение психологического характера, что пари как такового не было. Это заключение имело бы смысл, если бы не было ошибочным. Мистер Шерингэм слишком снисходителен в интерпретации женской психологии. Что же касается меня, то я тоже начала с пари. Но поскольку я значительно лучше знаю женщин, чем он, дедуктивное рассуждение привело меня совсем к другому выводу, а именно, что миссис Бендикс была не столь безупречна, когда старалась выглядеть таковой.
– И у меня, конечно, эта мысль мелькала, – попытался возразить Роджер, – но я вынужден был от нее отказаться из соображений чисто логического порядка. Вся жизнь миссис Бендикс говорит о том, что она была порядочной, честной женщиной. За ней нет ничего, что говорило бы об обратном. А если, кроме свидетельства самого Бендикса о пари, у нас нет никаких ему подтверждений…
– А вот как раз и есть, – сразила его мисс Дэммерс. – Сегодня я провела большую часть дня, пытаясь прояснить это обстоятельство. Я понимала, что не смогу разбить вашу версию, если не добуду веских доказательств, что пари и в самом деле было заключено. Я не хочу затягивать вашей агонии, мистер Шерингэм, и скажу сразу, что у меня есть неопровержимое доказательство, что пари действительно было.
– Есть доказательство? – Роджер был в полной растерянности.
– Определенно. Между прочим, этот момент вы могли бы и сами прояснить, учитывая, какое важное место это занимает в вашей версии, – ласково пожурила его мисс Дэммерс. – Итак, у меня есть два свидетеля. Горничная при которой миссис Бендикс обронила фразу в том духе, что ужасное расстройство желудка, которое так сейчас ее мучает, должно быть, наказание за то пари, которое она выиграла. Это она произнесла в своей спальне, куда поднялась, чтобы лечь в постель, уже чувствуя дурноту. Вторая свидетельница – моя подруга, которая знает Бендиксов. Она видела Бендиксов в театре, в их ложе. Во время второго антракта миссис Бендикс осталась в ложе одна, и моя подруга зашла в ней поболтать. Миссис Бендикс заметила ненароком, что они с мужем заключили пари, кто в пьесе окажется убийцей, и назвала одного из персонажей, в котором предполагала злодея. Но – что окончательно подтверждает сложившееся у меня мнение о ней – миссис Бендикс не сказала моей подруге, что видела пьесу раньше.
– О! – произнес Роджер, совершенно поверженный.
Мисс Дэммерс старалась обходиться с ним как можно ласковей.
– Понимаете, мистер Шерингэм, из такого факта, как пари, можно было извлечь два вывода, всего два, и вы по несчастной случайности предпочли ложный вывод.
– Но откуда ж вам стало известно, что миссис Бендикс видела пьесу раньше? – уже в третий раз собрался с силами Роджер. – Я сам всего два дня назад об этом узнал, и то по чистой случайности.
– Так я знала это с самого начала, – небрежно бросила мисс Дэммерс. – Ведь вы узнали об этом от миссис Веррекер-ле-Межерер. Я с ней не знакома, но знаю людей, которые с ней общаются. Вчера, когда вы говорили о чудесном случае, пославшем вам столь ценные сведения, я просто не хотела вас перебивать. А то бы я сразу сказала вам, что все, что достигает слуха миссис Веррекер-ле-Межерер, немедленно становится известным ее друзьям, и это был вовсе не счастливый случай, а самое обычное дело.
– Понятно, – сказал Роджер и сник в третий раз, уже насовсем. Но как ни подавлен он был, в голове у него всплыла одна подробность, которую миссис Веррекер-ле-Межерер все-таки ухитрилась не донести до своих друзей, и, поймав озорной взгляд сэра Чарльза, Роджер понял, что тот угадал его мысль и с ней согласился. Оказывается, в психологических выкладках мисс Дэммерс тоже случались огрехи.
– И потому, – продолжала наставительным тоном мисс Дэммерс, – мы снова возвращаем мистеру Бендиксу старую роль второй жертвы, снимая с него обвинение в злодействе, – она сделала маленькую паузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73