по углам вбивают четыре столба, соединяют их плетенкой из гибких ветвей, обмазывают глиной – и стены готовы. Крышу настилают из больших сочных пальмовых листьев. Семье помогают все соседи, ведь постройка нового дома – радостное событие в жизни всего поселения.
Ах-Чамаль и Хун-Ахау миновали несколько соседних хижин и вышли на центральную площадь Цолче-на. Проходя мимо «искусственной горы» – невысокой пирамиды, на которой стояло святилище, – отец пробормотал две молитвы: о хорошем урожае и о мирной благополучной жизни. Хун-Ахау вторил ему звонким голосом. Белый гребень храма наверху заметно порозовел – животворящий Кинич-Как-Мо, «Солнечноглазый попугай ара», бог Солнца, уже начал свой ежедневный полет по небу. Неподалеку от храма стояли два дома из камня – жилища старейшины селения, батаба, и жреца. В них было совсем тихо – там все еще спали.
Поле, на котором находились их посевы, было расположено довольно далеко. Хун-Ахау очень любил, когда по пути отец, Ах-Чамаль, что-нибудь ему рассказывал: он знал много интересных и страшных историй. Но чтобы отец начал рассказывать, надо его о чем-то спросить. Хун-Ахау вспоминает о доме батаба.
– Отец мой, почему ты не батаб? Тогда бы мы еще спали так же, как он сейчас! И почему мы должны отдавать ему часть своего урожая? Ведь он не работает на нашем поле, да и на его участке за него трудятся другие.
Ах-Чамаль поворачивает голову, смотрит на сына.
– Быть батабом не так-то просто, – отвечает он, – для этого надо происходить из знатного рода, изучить священные письмена, уметь управлять людьми, быть опытным в военных делах. Батаб собирает подати не для себя; он отправляет их ко двору нашего правителя; только благодаря молитвам великого «владетеля циновки» и жрецов боги посылают нам хорошие урожаи. А если будет война? Кто, кроме батаба, соберет войско, раздаст вооружение из «Дома оружия», защитит наш урожай от жадного врага, дома от пожара, наши семьи от плена?
Хун-Ахау молчит. В самом деле, кто будет делать все эти важные дела, кроме батаба?
– Правда, – неожиданно добавляет отец, – когда я был мальчиком вроде тебя, мой отец рассказывал мне со слов его прадеда, что в давние-давние времена было по-другому. Батаба назначал не великий правитель. Тогда все жители поселения собирались на большую площадь и выбирали батабом любого из тех, кто им больше нравился, того, кто в бою показал свою храбрость, кто был умнее и опытнее всех. Тогда не было никаких податей, все помогали друг другу при работе, а весь урожай оставался в доме. Батаб работал в поле, как и все остальные.
– Отец мой, расскажи о путешествиях нашего предка, – просит Хун-Ахау. Он знает, что его прапрадед совершил большое путешествие, видел много чудесного; юноша очень гордился им и всегда был готов слушать о его приключениях. А отец, когда рассказывает о предке, каждый раз неизменно добавляет что-то новое и неизвестное.
– Твой прапрадед, Ax-Балам, был знаменитым охотником, – начинает отец. – Родители и братья его умерли во время великого голода. Когда же в его селении начались междоусобицы, он, юноша, только что отпраздновавший праздник совершеннолетия, ушел оттуда, взяв с собой лишь оружие и горсть кукурузных зерен. Как он пришел в наше селение и стал жить здесь, ты уже знаешь.
Хун-Ахау кивает головой. Да, эту историю он знает.
– Но до того как прийти сюда, он много путешествовал, много повидал. И вот однажды, на четвертом году своих странствий, – продолжает Ах-Чамаль, глядя прямо перед собой, – твой прапрадед попал в дремучий лес. Много дней он шел по этому лесу, не видя ни одной человеческой души, и временами ему казалось, что он приближается к Шибальбе – царству мертвых, – так таинственны и страшны были заросли. Он ползком пересекал огромные болота, духи которых старались утащить его вглубь. Много раз Ах-Балам встречал владыку лесов, почтенного ягуара, но наш предок становился на колени, и владыка проходил мимо, не трогая скитальца. Наверное, ягуар знал, что встретившийся носит его имя. Питался Ax-Балам водяными лилиями и птицами, которых ловил силками из своих волос.
И вот однажды, ранним утром, он вышел на небольшую поляну, посредине которой стояла огромная человеческая голова, высеченная из камня. Такие каменные головы иногда встречаются и в лесных чащах, и среди полей. Но никто не знает, чьи руки вытесали их и когда. Велико было искусство мастеров, сделавших эту голову, потому что она казалась живой, и нашему предку почудилось, что глаза ее следят за ним. Но твой прапрадед был бесстрашным человеком; он смело подошел к голове вплотную и, потрясая боевой палицей, воскликнул: «Я тебя не боюсь! Кто ты?»
– И голова ему ответила? – спросил Хун-Ахау, сгорая от любопытства. Никогда еще отец не рассказывал ему этой удивительной истории.
Ах-Чамаль укоризненно посмотрел на сына.
– Разве может юноша прерывать речь старшего? – строго спросил он, но, видя смущение и раскаяние на лице сына, добавил: – Смотри, чтобы больше этого не было! Нет, голова оставалась безмолвной. Наш предок внимательно осмотрел ее и увидал, что губы изваяния вымазаны свежей кровью, а неподалеку стоит погасшая курильница. «Значит, это изображение божества, – подумал он, – и ему приносят жертвы».
И желание увидеть человека после долгих дней одиночества было так сильно, что наш предок решил остаться на этой поляне, пока не встретится с приносившими жертву.
На следующий день твой прапрадед увидал его: это был человек средних лет, и лицо его походило на каменную голову, как будто они были родные братья. Наш предок смело подошел к нему, когда тот, вымазав губы изваяния свежей птичьей кровью, начал разжигать огонь для воскурения помом – смолой одного дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72