Бахревский Владислав
Дом с жабой
Владислав Анатольевич Бахревский
Дом с жабой
Волшебная сказка, которая дала название книге, раскрывает таинственный и поэтичный мир детской фантазии. В книгу вошли также современные рассказы о деревенских ребятах, самостоятельных и надёжных в дружбе, о ребятах, которые любят и охраняют природу.
Для младшего школьного возраста.
Пришло время рассказать вам об этом доме, о доме с жабой.
Когда-то стоял он на окраине города, деревянный, с тесовыми воротами. Но прошли годы, город всё рос да рос, заехал на картофельные огороды, потом на болото, забрался в лес, прибрал деревеньки, и старый деревянный дом очутился себе на горе чуть ли не в центре. Тут его все и разглядели: кто жалеючи - ишь какой махонький, какой не каменный; кто сердито - вид портит, когда же, наконец, бульдозером этакую древность переедут. Были и такие люди: увидят - остановятся, задумаются, вздохнут. А про то, что в доме живёт жаба, никто, конечно, не знал. До поры.
Хозяйками были две Мани: бабушка Маня и девочка Маня. Жила у них кошка трёхцветная, на счастье. Кошка Мурка. Жила курица Ряба во дворе под яблоней. Когда-то дом стоял в саду, но место понадобилось для нового здания, яблони вырубили, землю упрятали под бетон, под асфальт, чтоб люди в дождик не пачкали ноги, и осталась возле деревянного дома одна яблоня. Под ней в дощатом шалаше и жила курица Ряба.
Водилась у них мышка Безымянка. Когда кошка уходила гулять по крышам, девочка Маня оставляла на подоконнике сухарик, и Безымянка приходила в гости. Прятался в доме сверчок Полуночник. Он жил и был, но людям не показывался. А про то, что у них есть своя домашняя жаба, ни одна из хозяек не знала. До поры.
В ту зиму мороз лютовал. Дни и ночи были ясные, а солнце и луна косматились. Иней садился на стены, на провода, лез людям в брови, ресницы белыми звёздами оклеивал.
В такую зиму дома бы сидеть, но девочка Маня училась, в школу ходила, во второй класс. А бабушка Маня ходила в магазин и письма на почту носила.
Сделают они свои дела и сядут у печи на огонь глядеть.
Кошка Мурка у ног ляжет. В груди у неё будет петь Мурлыка, и будет она открывать и щурить зелёные глаза.
Выйдет из-за печи курица Ряба. Она в такие морозы за печкой жила. Выйдет, постоит на одной ноге, скажет: "Куррр-квох".
Бывало, мышка выбегала на подоконник поглядеть на них. Глаза чёрные, блестящие. Тут и сверчок не утерпит, голос подаёт: я, мол, тоже неподалёку.
Сидели они вот так однажды, вдруг слышит девочка Маня, будто кто под ванной тряпкой мокрой шлёпает. Пошла поглядеть. А на полу - жаба. Большая, грустная жаба.
- Откуда ты взялась? - спросила девочка Маня. - И что же ты не приходила к нам раньше? Одной жить плохо. Пойдём, погреешься.
- С кем ты разговариваешь? - удивилась бабушка Маня.
- К нам в гости пришла Шлёпа.
И девочка Маня положила на пол возле печки грустную, тихую жабу. В печи гудел огонь, красные отсветы бежали по стенам, и на полу было тёплое пятно. Девочка Маня положила Шлёпу на это пятно, чтоб погрелась, бедная, но жаба уползла под стул и устроилась между войлочными бабушкиными туфлями.
Так они ещё пожили все вместе, без приключений. И пришло полнолуние. Голубень. Небо голубело среди ночи, снег голубел, голубые крыши ловили лунный свет и напускали на деревянный дом лунных зайчиков.
Но что поделаешь, ночью нужно спать, и девочка Маня улеглась в свою постель, а бабушка Маня - в свою. Кошка Мурка устроилась возле печи, курица давно уже за печью во сне квохтала потихонечку. Ну, а сверчок, конечно, не спал. Он свистел в свою дудочку, и, может быть, в другом доме ему пришлось бы худо. Его бы кинулись искать - нарушителя покоя. А девочке Мане со сверчком было лучше. Она вытянула губы, словно хотела подсвистнуть своему невидимому любимцу, и заснула.
Приснился ей пруд. Сидит в осоке зелёная-презелёная лягушка.
"Наконец-то я тебя отыскала, сестрица, - говорит ей Маня. - Я знаю заказанное слово".
И только она это слово своё сказала, зелёная лягушка поднялась на задние лапки, потянулась, скинула шкурку и превратилась в Василису Прекрасную.
"Спасибо тебе, сестричка! Нелегко тебе досталось заказанное слово, я тоже тебя порадую".
И пошла через пруд, прямо по воде, не замочив башмачков. На другом берегу махнула обеими руками, и запели тут лягушки, зазвенели, затрубили.
Проснулась девочка Маня, сразу всё вспомнила, а вот слова заказанного ни в голове, ни на кончике языка. Забыла.
И тут слышит: "Тррр-уу! Tpppyy!"
Тихонько - "тррру-у!".
Смотрит девочка Маня: посреди комнаты в лунном озерце - жаба Шлёпа. Сидит и поёт.
А утром на дворе началась весна. Февраль ещё был на середине, ещё ждали морозов, но над землёй трубил влажный ветер. Падали с крыш тяжёлые сосульки, сугробы оседали. Зацвела верба! На жёлтых прутиках вспыхнули мохнатенькие жемчужины. Люди ходили повеселевшие, потому что хоть и хороша зима, а весну все ждут.
Своему соседу по парте Серёжке девочка Маня призналась, показывая пальцем на серебряный дождик с сосулек:
- Это всё Шлёпа наколдовала!
- Какая Шлёпа?
- Моя жаба.
- У тебя голова не болит?
- Нет, не болит. Я точно знаю, что это всё Шлёпа устроила. Она вышла из своего жилья и пела ночью песни.
Аллочка Фыркина, четвёрочница, что сидела впереди Мани, обернулась и спросила, покачивая белым бантом:
- А ты показать свою жабу - бррр - можешь?
- Могу, - сказала Маня. - И мышку Безымянку, и кошку Мурку, и курочку Рябу, а вот сверчка Полуночника показать не могу. Я его сама не видела. И послушать его можно только ночью.
- Всё ты выдумываешь, - сказала Аллочка Фыркина, - все знают, что ты придумщица.
1 2