Владислав Анатольевич Бахревский: «Желуди»

Владислав Анатольевич Бахревский
Желуди



Zmiy
«Бахревский В.А. Дядюшка Шорох и шуршавы»: Дет. лит.; Москва; 1982
Владислав Анатольевич БахревскийЖёлуди
На десятый день учёбы первоклассник Ваня учился писать цифру «пять».Единицу, двойку, тройку, четвёрку Ваня писал старательно, но без любви, а вот пятёрку он писал любовно.— Ваня, смотри — язык откусишь! — сказала мама. — Что-то очень уж стараешься сегодня.— Стараюсь, — признался Ваня. — Как же не стараться — пятёрку учусь писать. — И вздохнул: — Отметок нам не ставят, программа теперь другая. А как будут отметки ставить, так я тебе пятёрки буду носить.— Так уж всегда и пятёрки? — засомневалась мама.— Надо бы, чтоб всегда, — серьёзно сказал сын. — Пошёл учиться, так чего ж… Нужно всё знать. А когда всё знаешь, пятёрки ставят.Ваня был человек серьёзный. Он уже многому научился. Читал с пяти лет. Толстую «Книгу будущих командиров» два раза прочитал, а ещё любил про космос, фантастику и научное… Считать тоже умел: складывал и вычитал в уме. Для него к семнадцати прибавить девятнадцать — всё равно что к десяти прибавить десять. А вот писал Ваня только по-печатному, прописными буквами не умел, этому и учился. Дыша над каждой цифиркой, написал Ваня две строчки пятёрок и стал ждать отца с работы.Ждавши, излихостился. Сел шнурки бантиками завязывать на ботинках. Как пошёл в школу, плохо было дело. Ваня поутру сидит, завязывает бантики, а мама стоит над ним, огорчается, вздыхает. Сколько она раз вздохнёт, пока бантик сложишь, да проденешь, да затянешь. В воскресенье мама с папой в лес собрались и его звали, а он не пошёл. Хотелось, а не пошёл. Целый день на порожке шнурки завязывал-развязывал. Зато утром, перед школой, сел он ботинки шнуровать, а мама, как всегда, с грустным лицом ждать собралась. Ваня — раз-два и готово! Мама так и просияла. И он, конечно, тоже сиял, не хуже солнышка…Завязал Ваня шнурки, развязал, опять завязал. Когда умеешь, это и не полдела даже — пустяк. Стал Ваня город из кубиков строить — не достроил: кубики — детское дело. Телевизор включил. А в телевизоре — учёный. Говорит, что нашу Землю очень беречь надо, пока не поздно. Многие леса на Земле повырублены, а леса — лёгкие земли. Небо люди дымом закоптили, реки загрязнили отходами, моря и океаны — нефтью. И как бы не случилась беда. Одни учёные говорят, что от всего этого загрязнения Земля может оледенеть, другие, наоборот, потепления ждут. А если на Земле станет теплее всего на один градус, пойдут таять ледники, и тогда быть потопу. Все долины и равнины под воду уйдут.— Вот те рраз? — перепугался Ваня. — Чего же это мы на равнине-то живём? Чего же это отец-то думает? На Памир нужно ехать. Самое высокое место.Подумал так и покраснел. Соседку свою по парте, Лену Балину, вспомнил и Мишку-второклассника. Они вместе в школу ходят. И Нину Михайловну — учительницу.Он с папой-мамой на Памир, а они? Как же их всех бросишь?Крепко Ваня призадумался, но тут отец с работы пришёл. Помылся, переоделся и Ване на окно показывает. За окном темно. Мама хотела ужин собирать, а отец говорит:— Подожди! Пойдём с Ваней погуляем.— На пустырь, что ли, свой? — спрашивает мама.Ну, они ей ничего не ответили, потому что и вправду на пустырь шли. Там темно, свет электрический — земной — не мешает звёздам. Да и не такой уж он пустырь. Там дуб растёт. Хороший дуб, старый, с корнями наружу. * * * На небе нового чего ж высмотришь? Звёзды на небе вечные. Но отцу с сыном в радость было на знакомые звёзды глядеть. Вон оранжевый Арктур на звёздном парашютике повис, а вон, в ручке Большого Ковша, — хитрая двойная звезда: пониже Мицар — конь, повыше Алькор — всадник. У кого хорошие глаза, тот обе звезды видит: и коня и всадника.Нырнул в ковш спутник, пробил донце и ушёл — светлячок летучий, весёлая человеческая звёздочка.— Как знать, — сказал отец, — может, на этом спутнике автоматика, а может, космонавты полетели… Лет через двадцать, смотришь, и ты вот этак, звёздочкой, людям на радость…— Я?! — удивился Ваня.— А почему не ты? Это старенькие книзу растут, а маленькие кверху. Кто-то из вас будет дома строить, кто-то хлеб выращивать, а кому-то в космос отправляться.Тут Ваня и спросил про самое главное:— Папа, скажи, Земля, если её теперь не пожалеть, не поберечь… — во рту у Вани пересохло даже, — может Земля заледенеть или…Ваня не договорил: не хотелось ему договаривать, не хотелось и подумать даже, что Земля может погибнуть, если её не поберечь.— В журнале, что ли, прочитал? — удивился отец.— По телевизору сказали.— Не-ет! — отец снял кепку, надел и опять снял: разволновался, значит. — Нет! Такого люди не могут допустить… Ты пойми, человек такой силой владеет!.. А главное, ведь все мы любим Землю-то. У кого — горы, у кого — море. А у нас с тобой — наш старый дуб.Такой уж получился у них разговор. А тут ещё прожёг небо, да как-то снизу вверх, большой метеорит. Сгорел, даже дым было видно. Не обрадовал их сегодня звёздный путешественник. А вдруг это обломок какой-нибудь погибшей планеты?!Взгрустнули они и пошли домой. В тепло. Ужинать. * * * Ночью Ваня плакал во сне. От слёз и проснулся. Проснулся и сразу вспомнил, почему плакал.Земля во сне озябла и стала покрываться корочкой льда, как лужа. Ваня Землю в тёплый платок завернул, чтобы уберечь. Завернул и сам похолодел, давай узел зубами растягивать. Ведь коли растают льды, пойдёт гулять вода, затопит равнины и нашу, Восточно-Европейскую…Ваня не знал во сне, как спасти Землю, а проснулся — вспомнил: нужно деревья сажать. Если каждый человек посадит дерево — это четыре миллиарда деревьев.
1 2