Причем сломить в буквальном смысле.
Раздался писк резиновых колес и скрежет металла.
Фрэнк и Блетчер одновременно обернулись – ассистент толкал стальную каталку через двойную дверь в дальнем конце комнаты.
На каталке – черный мешок.
– Убийца тоже не из слабаков. То, что он с ней сотворил… – Мэсси запнулся. Кивком подозвал помощника, и они стали разворачивать каталку вдоль стола.
Фрэнк ощутил слабый толчок в основании черепа. Сигнальчик! Сигнальчик, предшествовавший знакомой волне жара.
Волна сползла к вискам – острая, пульсирующая боль.
Затем волна запорошила глаза нагонным песком.
На мгновение он ослеп. Проморгался, сглотнул горькую слюну и замотал головой, стараясь сфокусироваться до того, как видение исчезнет.
Но не успел. Мешал чужой взгляд. Тяжелый. Немигающий.
Все же, преодолев боль, Фрэнк обнаружил, что на него уставился ассистент патологоанатома. Круглолицый человек лет тридцати, с рябой и рыхлой кожей лица, которая, казалось, вомнется внутрь, стоит только надавить пальцем. Но вот пальцем как раз надавливать и не хотелось. Из гигиенических соображений. Ассистент вызывал смешанные ощущения: брезгливость и смутное беспокойство. Фрэнк не мог понять, чего было больше. На мгновение их глаза встретились. Затем ассистент резко отвернулся, протянул Мэсси папку с подколотыми бланками и стал ждать, пока тот проставит свою подпись. Наконец Мэсси вернул ему папку, и рябой ушел.
Мэсси собрался расстегнуть молнию на мешке с телом, но Фрэнк остановил его легким, однако властным касанием запястья.
И снова толчок, резкий и болезненный. Снова жар, сквозь который он услышал…
***
…Пронзительные крики…
***
– В чем дело, Фрэнк? – нахмурился Блетчер.
…Вопли…
…Прерывающийся от страха плач ребенка…
…И другой голос, женский, переходящий от душераздирающих стонов в предсмертные хрипы. Агония…
…Треск разрезаемой ножом ткани…
…Монотонное, бессмысленное завывание, более низкое, хриплое… Мужское?..
***
Горячая волна расползлась по телу Фрэнка от основания черепа, паутиной огня разрослась под кожей и вспыхивает в глазах. В немигающих глазах, которые уставились на лампу, упавшую на пол, на беспорядочно разлетевшиеся журналы. Из-под тахты торчит лапа плюшевого медвежонка… Неестественно вывернутая вялая рука на ковре. Теплые, кровавые брызги на щеках, в уголках глаз, приторная алая паутина, затягивающая лицо.
– Он отрубил ей голову!
Слова рухнули, словно холодные камни.
Блетчер недоверчиво уставился на Фрэнка. Что ты несешь, дружище?!
Патологоанатом слегка замялся, но подтвердил:
– И голову так и не нашли.
Фрэнк облизал губы – полузабытый привкус соли и меди. На смену мощному приступу тошноты пришло ощущение… такое ощущение… Как бы объяснить? Хотя бы самому себе! Будто его вытолкнули в безвоздушное пространство. В небытие. Только отдаленный гул в ушах… Скорость, с которой душа покидает землю.
– Расположение тела, когда его обнаружили?
Мэсси отвечал невозмутимо и четко. Почти бесстрастно. Работа такая, сэр!
– Тело – на спине. Руки скрещены на груди.
Фрэнк прищурился. Если б охотничьи собаки могли щуриться, то сказать бы: он стал похож на охотничью собаку. Но охотничьи собаки не щурятся, они застывают в стойке. Тогда – он прищурился, застыв в стойке. Не отрываясь смотрел на мешок с искалеченным, то есть обезглавленным трупом.
***
…Помещение потеряло свои очертания, превратившись в другую комнату. Комнату, где на белоснежном фоне стен пляшут багровые тени.
На мгновение воцаряется абсолютная тишина, от которой, словно струны, лопаются натянутые нервы.
Крики смолкают, как смолкает дождь в июле. Неожиданно и необратимо. Только вместо ветра и солнечного света на смену приходит звук учащенного дыхания. Откуда-то издалека слышится поспешное шарканье ног, точно убегает маленькая зверушка. Скунс? Еж? Топ-топ.
В ноздри ударяет запах металла, гари и жженой резины – опрокинутая лампа подпалила дешевый ковер
Острая боль между пальцами, причиненная чем-то холодным, липким от соленой влаги.
У его ног – спящая женщина. Навзничь…
***
Фрэнк снова проморгался: нет, не спящая. Гулко произнес:
– Вы не нашли орудие убийства. Он унес его с места преступления.
Блетчер окинул Блэка заинтересованным, но слегка неприязненным взглядом.
– Она была одета, – продолжал Фрэнк, точно во сне, – никаких следов изнасилования.
– Еще? – потребовал Блетчер.
…Она лежит на ковре. Руки сложены, словно в молитве. Светлые волосы разметались вокруг лица. Кажется, что на руках у женщины – тонкие алые перчатки, а щеки и лоб усыпаны лепестками роз. Розы, которые темнеют на глазах, превращаясь в черные застывшие капли. Запах горелого полистирола смешивается с вонью экскрементов.
Кровь. Нож.
Скрежет металла по коже и позвонкам…
***
Голос Фрэнка ломается:
– Он отрезал ей пальцы.
Мэсси шумно втянул воздух и – Блэтчеру:
– Человек-рентген, а?
Фрэнк не слышит. Он сосредоточен. Он смотрит на черный мешок с телом. Уголки рта судорожно подергиваются.
– Что дал анализ волос и тканей?
У Блетчера то ли ухмылка, то ли оскал. Дружба дружбой, но ревность ревностью. Белая зависть, черпая зависть – несущественный нюанс. Без разницы. Зависть и есть зависть. Ревность и есть ревность.
– Может быть, ты сам мне расскажешь? Кажется, ты все знаешь и без нас. Фрэнк? Дай ответ! Не дает ответа.
– Ну хорошо. Если ты настаиваешь… Фрэнк не настаивает. Фрэнк безмолвствует. Правда, выжидающе безмолвствует.
– Если ты настаиваешь… Мы обнаружили два волоса. Определенно чернокожего мужчины. M-м… С головы чернокожего мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54