Точно... Раскаиваешься?
– Раскаиваюсь.
– Какие-нибудь у тебя еще есть грехи?
– Да нет... кажется...
– «Кажется»! – передразнил меня епископ. – Так есть или нет?
– Нет.
– Не верю.
– Ну, вообще-то... – начал я, судорожно соображая, что бы еще такое придумать.
– Ладно, – смилостивился Готфрид. – Знаем мы ваши грехи. Все мы грешны. Отпускаю тебе прегрешения, сын мой... Повторяй за мной: Pater noster qui in caelis...
– Pater noster...
Но тут нас прервали. Скрипнула дверь. В комнату заглянула молоденькая и довольно привлекательная девушка.
– Монсеньор Готфрид, вы зде... Ой, простите! – осеклась она, заметив наконец и меня.
– Мари, – с ласковой укоризной сказал епископ. – Ты не вовремя. Сгинь с глаз моих.
Девица шмыгнула обратно за дверь. Готфрид несколько секунд смотрел ей вслед. Потом в такт каким-то своим мыслям покачал головой. У меня начали затекать колени.
– На чем мы там, бишь, остановились?.. – спросил меня епископ, поворачиваясь.
– На Патерностере.
– Ах да... – Готфрид осенил меня крестом. – Вот что, сын мой... Иди-ка ты и не греши больше... Прочтешь десять раз «Pater noster» и «Ave»... Аминь.
Решив, что настал подходящий момент для того, чтобы перекреститься, я так и сделал. Во мне почему-то сидела твердая уверенность, что креститься следует через правое плечо, однако рука сама собой потянулась сначала к левому, а уж потом к правому – и я не стал препятствовать ей в этом.
– Благодарю вас, отец мой...
– Все, – епископ сунул мне в руку прямоугольный кусок пергамента и еще раз небрежно начертил в воздухе крест, – иди, сын мой.
Я вышел.
Тибо дожидался меня во дворе:
– Ну как?
– Лучше некуда. Особенно хорошо пошло вино из монастырских подвалов.
Тибо всплеснул руками:
– Так что, вы к нему в гости не напросились? Все равно в городе ночлег искать придется.
Я пожал плечами. Подобная мысль мне как-то в голову не пришла. Но признаваться в этом я не собирался.
– Скажем так: обстановка к продолжению знакомства не располагала.
– Аааа...
Когда мы подъехали к воротам, выяснилось, что привратник куда-то исчез. Так что открывать ворота нам пришлось самим. Закрывать их мы не стали. Сами закроют. Не маленькие.

* * *

Постоялый двор мы нашли быстро. Первый же человек, к которому обратился Тибо, уверенно указал пальцем куда-то в конец улицы.
– Вон тот дом видите? Заведение месье Герарда. Там есть и конюшня, только с обратной стороны надо заехать.
Мы так и сделали. Воняло в переулке знатно. На главную улицу города местные жители сливать помои, видимо, стеснялись. Всем остальным улицам, переулкам и закуткам повезло меньше.
Оказавшись во внутреннем дворе заведения, мы спешились, поручили лошадей заботам подбежавшего конюха, а сами отправились в дом.
Значительную часть первого этажа занимала одна большая комната. В комнате стояло четыре деревянных стола, за каждым из которых могло бы разместиться человек десять.
Не успели мы войти и оглядеться, как к нам уже спешил коротышка в фартуке, заляпанном жирными пятнами. Под фартуком круглилось солидное брюшко. Пиво или сидячий образ жизни? Я бы поставил на пиво...
Торопливо вытирая руки о фартук, человек поклонился:
– Добрый день, господа.
– Ты – тутошний хозяин? – осведомился Тибо.
Любитель пива кивнул:
– Он самый. Герард мое имя.
– Свободные комнаты есть?
– А как же!
– Нам нужны две. И желательно без клопов.
Хозяин озабоченно почесал пятерней затылок. По его лицу было видно, что непомерные требования моего слуги смутили его и расстроили.
– Рози, – позвал он служанку. – Покажи господам лучшие комнаты. А вы (это уже нам) там сами выбирайте. Какая больше понравится, ту и займите. У нас нынче много свободных.
– Надеюсь, чистое белье предполагается само собой? – спросил я.
Поскольку говорил я негромко, кроме трактирщика этот вопрос услышали только Рози и небритый молодой человек, сидевший за ближайшим столиком. Оба они поглядели на меня с любопытством. А разве я что-то не то сказал?..
Только трактирщик сохранял гиперборейское спокойствие.
– Можно и чистое, – согласился он.
Спальни для гостей располагались на втором этаже, поэтому Рози повела нас наверх. Отперла пару дверей, протерла подвернувшейся под руку тряпицей бронзовые зеркала, распахнула тяжелые ставни, впустив в помещения дневной свет.
– Прилично... – задумчиво заметил Тибо. По его тону я понял, что это лучшее, что нам может предложить данный провинциальный трактирчик.
– Я сплю здесь, – сказал я, когда мы вошли во вторую комнату.
– Но ведь та просторнее, – недоуменно промолвил мой слуга.
– Не люблю большие помещения.
Тибо удивленно посмотрел на меня, но промолчал. Похоже, раньше у меня были другие вкусы...
Но поскольку боссом был я, никаких дискуссий не возникло. Меньшая – значит, меньшая. Тибо отправился вниз – забрать наши сумки.
– Кстати, а где тут можно было бы помыться? – поинтересовался я у Рози, пока она перестилала постель.
– Я скажу, чтобы подогрели воду, господин.
Я прошелся по комнате, выглянул в окошко. Небо затянуто серыми клочьями облаков. Дождь будет.
Итак, время шло, а память не прояснялась: основательно приложил меня покойный Гийом де Бош своей палицей. Ни черта я не помнил ни о себе, ни о своей жизни. Даже не знал, что за «Патерностер» и «Аве» должен прочесть. А ведь предполагалось, что я должен хорошо знать, что это такое.
Я отвернулся от окна и принялся рассматривать хлопотавшую в комнате девушку. Симпатичная. Была бы еще симпатичнее, если бы сняла тот дурацкий платок, под которым спрятала волосы.
Мое внимание привлекло висевшее на стене бронзовое зеркало. Оно было маленькое и тусклое, но я обрадовался и с превеликим любопытством заглянул в зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20