Его коллеги уставились на него с открытыми от удивления ртами. Что это? Неуместная шутка? Но Амброзий Жимолость был не склонен шутить, особенно в серьезных случаях.
Потом он стал говорить о событиях уходящего года и уроках, которые нужно из них извлечь. И главные уроки, сказал он, касаются смирения и веры.
Закончил он так:
– Одна из пословиц гласит: «Помни, что Пестрая впадает в Дол». Последнее время я часто думал о том, понимаем ли мы ее истинное значение. Наши предки построили наш город Луд-Туманный между этими двумя реками, и каждая из них приносит нам свои дары. Даром Дола было золото, и мы с радостью его принимали. Но дары Пестрой мы всегда отвергали. Пестрая – наш мирный старый друг, в чьих водах мы, будучи юношами, учились благородному искусству рыбной ловли, – молчаливо веками приносила в Доримар волшебные фрукты… Факт, который, по моему мнению, доказывает хотя бы то, что волшебные фрукты так же благодатны и необходимы человеку, как и всякие другие дары, приносимые нам нашими молчаливыми друзьями: дар Дола – золото, дар Земли – пшеница, дар гор – кров и пастбища, дар деревьев – вишни, яблоки и тень. II если все дары жизни хороши, то, возможно, хороши и все формы, которые она избирает, и которые мы не в силах изменить. Сейчас для Доримара жизнь избрала форму нашествия наших извечных врагов. Почему бы нам не превратить это бедствие во благо и не открыть им ворота настежь, как друзьям?
Вначале его коллег обуял ужас. Но, возможно, они тоже, пусть даже неосознанно, изменились под влиянием последних событий.
В любом случае, когда самый сильный человек оказывается у руля, неизбежно происходит перелом. А самым сильным человеком в сенате, несомненно, был мастер Амброзий Жимолость.
Когда заседание сената закончилось, он обратился к перепуганному народу на рыночной площади, и еще до наступления ночи ему удалось успокоить охваченные паникой толпы и убедить граждан, за исключением таких образцов старомодной респектабельности, как Эбенизер Прим, спокойно и покорно принять все, что бы ни готовило им будущее.
Двумя самыми ярыми его сторонниками были Себастьян Душитель и пользующаяся сомнительной репутацией Шлендра Бесс.
Чтобы он подумал, если бы всего несколько месяцев назад кто-то сказал ему, что придет день, когда он, Амброзий Жимолость, превратится в демагога и с помощью грубого матроса и доступной женщины будет убеждать граждан Луда-Туманного распахнуть настежь ворота для приема фей?
Итак, вместо ремонта стен, проверки пушек и заготовки провизии на случай осады Луд-Туманный поднял флаги, украсил свои окна гирляндами из плюща герцога Обри и настежь открыл Западные ворота, а толпы молчаливых взволнованных людей выстроились вдоль улиц в напряженном ожидании.
Вначале до них донеслись звуки неистовой, но мелодической музыки, потом топот множества ног, а потом, словно призраки листьев, кружащихся на ветру, вражеская армия хлынула в город.
Наблюдая это, мастер Амброзий вспомнил гобелены в Палате Гильдий и впечатление шумных, кричащих, парящих надо всем снов, которое они производили.
За батальонами одетых в кольчуги мертвых шествовали три гигантских старика с длинными белыми бородами, достающими им до пояса. На их длинных пышных одеяниях были вышиты золотом и драгоценными камнями причудливые эмблемы. За ними вели вьючных мулов, груженых сундуками, разукрашенными золотом. И в выжидательно застывшей толпе поползли слухи, что это были питающиеся бальзамом жрецы Солнца и Луны.
В арьергарде, замыкая шествие, на большом белоснежном боевом коне ехал мастер Натаниэль Шантиклер, рядом с ним на другом коне ехал Ранульф.
Описание того, что произошло непосредственно после входа в город волшебной армии, читается скорее как легенда, чем как истинная история.
Казалось, на деревьях распустились листья, а мачты всех кораблей в заливе покрылись цветами; весь день и всю ночь без умолку кричали петухи; фиалки и анемоны, пробившись сквозь снег, расцвели прямо на улицах, матери обнимали своих мертвых сыновей, а девушки – возлюбленных, утонувших в море.
Одно как будто несомненно: в сундуках, как и в старые времена, содержалось подношение Доримару – волшебные фрукты. И сундуки эти были так чудесно вместительны, что плодов хватило не только на десерт сенату, но и для каждой семьи в Луде-Туманном.

Глава 31
Посвященный

Может быть, вы удивляетесь, почему человек, обладающий совсем не героическим характером, а именно мастер Натаниэль Шантиклер, был избран для столь великой роли. Однако высочайший духовный взлет не всегда выпадает на долю самых сильных и самых добродетельных людей.
И хотя он был избран посланником герцога Обри и посвящен в Древние Мистерии, во многом он остался прежним мастером Натаниэлем – капризным, инфантильным, а часто и безрассудным. Не прошли у него и приступы меланхолии. Я сомневаюсь, способно ли вообще посвящение приносить счастье. Возможно, последняя тайна очень горька… а может быть, последняя тайна не была еще открыта мастеру Натаниэлю.
И странно: он не гордился своими новыми почестями, а как-то стеснялся их – словно впервые попал под обстрел дружеских взглядов после того, как был физически обезображен.
Когда события вернулись в свою обычную колею, мастер Амброзий пришел к мастеру Натаниэлю провести спокойный вечерок.
Какое-то время они сидели молча, попыхивая трубками. Потом мастер Амброзий спросил:
– Скажи мне, что ты думаешь об Эндимионе Хитровэне, Нат? Он был отъявленным негодяем, так ведь?
Мастер Натаниэль ответил не сразу. Немного помолчав, он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83