Рано утром Бакстер отправил в магазин одну из своих подчиненных, предварительно выяснив у меня все нужные размеры. Магазин, конечно, был еще закрыт, но, как известно, запертые двери никогда не являлись для ФБР помехой. Хуже было другое. Из-за примерок я пропустила большую часть утреннего совещания.
– Уитона предупредили о нашем визите?
– Да, за час. Я попросил ректора заглянуть к нему. Он молодец – ректор, я имею в виду; все сделал как надо. Прекрасно понимает, что, если в деле об убийствах и похищениях окажется замешан кто-то из сотрудников университета, это послужит всему заведению не самой лучшей рекламой. Поэтому он попросил Уитона оказать нам всяческую помощь и ни на что не обижаться. Про собольи кисти и «Спящих женщин» он ему не говорил. Сказал лишь, что у нас появилась некая ниточка, которая ведет к дверям кафедры современного искусства.
– И что Уитон?
– Ответил, что не возражает, но не станет ради нас надолго отвлекаться от работы. У него очень плотный график, где все расписано буквально по минутам. Что ж, мы не против.
– Проверка связи, – раздался в фургончике приглушенный голос Ленца. – Мы входим.
Бакстер убедился, что запись включена.
– Давайте вперед.
Ленц постучал в какую-то дверь, и мы услышали, как она открылась.
– Это еще что? – прозвучал изумленный шепот Кайсера.
– Картина, – ответил Ленц. – Вперед и направо. Видишь проход?
Бакстер оглянулся на меня.
– Мы решили запустить вас как можно раньше, Джордан. Пока Уитона еще можно будет застать врасплох.
– Роджер Уитон? – услышали мы Кайсера.
Последовала пауза, затем сочный мужской голос произнес:
– Да. А вы, надо полагать, представители ФБР?
– Специальный агент Джон Кайсер. А это доктор Артур Ленц. Психолог-криминалист и судебный психиатр.
– Любопытно. Что ж, рад знакомству. Чем могу служить?
– У нас есть несколько вопросов, мистер Уитон. Думаю, мы не задержим вас надолго.
– Прекрасно, мне нужно работать.
– Это воистину произведение искусства, – с чувством проговорил Ленц. – Пожалуй, лучшее из созданного вами.
– Очень на это надеюсь, – кротко отозвался Уитон. – Это моя последняя.
– Последняя «Поляна»?
– Да.
– Что ж, она послужит достойнейшим завершением впечатляющего цикла.
– Благодарю вас.
– А почему, кстати, последняя?
Вновь повисла пауза, после которой Уитон отозвался с искренней печалью в голосе:
– Я не очень молод и не очень здоров. Хочется успеть попробовать еще что-то. Если не возражаете, приступим? Ректор, честно говоря, весьма заинтриговал меня, сообщив о вашем визите.
– Мистер Уитон. – Это опять голос Кайсера. – В течение последних полутора лет в Новом Орлеане и окрестностях без вести пропали одиннадцать женщин. Вы слышали об этом?
– Как не слышать! У нас в университете дважды в неделю полиция проводит семинары по безопасности для студенток. Листовки развешаны на каждом углу.
– Хорошо. Мы расследуем это дело, и именно поэтому мы здесь. Видите ли, некоторые из жертв внезапно, так сказать, объявились.
– Я читал в газетах, что полиция обнаружила тело женщины, похищенной с автостоянки близ магазина «У Дориньяка». Но там было написано, что это похищение скорее всего никак не связано с остальными.
Кайсер доверительно сообщил:
– Надеюсь, вы понимаете, что иной раз мы просим газетчиков писать то, что нам надо. В оперативных целях.
После очередной паузы Уитон ответил:
– Да, конечно. Так вы говорили, что некоторые жертвы объявились. Каким образом? Вернулись домой или вы обнаружили их тела?
– Не совсем. Мы обнаружили картины, на которых они были изображены.
– Картины?! В каком смысле?
– В прямом. На этих картинах женщины изображены обнаженными и на первый взгляд спящими. А возможно, что и мертвыми.
– Боже правый... И вы пришли, чтобы поговорить со мной об этом?
– Да.
– Но почему со мной? Вы нашли эти картины у нас в университете?
– Нет, в Гонконге.
– В Гонконге?! Прошу прощения, джентльмены, я не совсем понимаю...
Я коснулась руки Бакстера.
– Мне казалось, что допрос должен был вести Ленц. Об этом был уговор.
– Артур сам предложил Джону начать. Джон ведет разговор, а Ленц встрянет в нужный момент с нужным вопросом. Он знает что делает.
– Мистер Уитон, – продолжал тем временем Кайсер, – мы провели экспертизу картин, не искусствоведческую, а криминалистическую, и обнаружили на холстах щетинки от кисточек. Весьма редких – собольих.
– Вы что же, хотите обойти всех художников, которые работают этими кистями? Боюсь, это займет у вас слишком много времени.
– Согласен, это было бы не под силу даже нам. Но речь идет не просто о собольих кистях, а об очень редкой их разновидности. Они производятся во всем мире только на одной небольшой фабрике в северном Китае. И в США есть лишь один их импортер, реализующий товар весьма малыми партиями. Избранным клиентам.
– И Туланский университет – один из таких клиентов, не так ли? Теперь понимаю. Ну что ж, я действительно заказываю эти кисти. И в этом нет ничего удивительного.
– Почему вы заказываете именно эти кисти?
– Потому что они лучшие в мире. Самые эластичные. Обычно их используют для акварелей, но на самом деле они универсальны. Я пишу свои картины маслом, и эти кисти меня еще ни разу не подводили.
– Ваши аспиранты также пользуются ими?
– Если бы я не заказывал их, как минимум двое из моих аспирантов не смогли бы себе этого позволить, поскольку такие кисти – дорогое удовольствие.
– Вы говорите о мисс Лаво и мистере Гейнсе?
Уитон хмыкнул.
– Именно. Фрэнк мог бы купить китайскую фабрику на корню, если б захотел.
– А сейчас вы говорите о мистере Смите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160