вкус у этой женщины был не менее тонкий, чем у Брауна, хотя она и уступала Брауну в изобретательности. Джоан, которая не отличалась особой домовитостью, но любила хорошо поесть, спросила, как миссис Джего делает домашнее печенье. Однако та была слишком разобижена, чтобы увидеть в этом вопросе комплимент. Зато потом Джоан восхитилась фарфоровым сервизом, и миссис Джего немного оттаяла.
– Нам подарили его к свадьбе, – весело сказала она.
– Я думаю, что венчание в церкви вовсе не пустой обряд, – раздумчиво проговорила Джоан.
Миссис Джего, окончательно забыв про свои обиды, деловито воскликнула:
– Еще бы! Вам не следует даже думать ни о чем Другом!
– Она имеет в виду, что при церковной свадьбе вы получите гораздо больше подарков, – вставил Джего.
Миссис Джего счастливо рассмеялась.
– Что ж, они нам очень пригодились, и ты не можешь этого отрицать, – сказала она.
– Я, признаться, целиком и полностью согласна с вами, – поддержала ее Джоан.
Во взгляде Джего засветилась издевка.
– Ох уж эти женщины! – воскликнул он. – Вы обе притворяетесь, что любите книги, по вам никогда не избавиться от вашего природного естества. Жутчайшая практичность – вот непременное свойство любой женщины.
Им обеим это понравилось. Им нравилось, когда их объединяли – пожилую разочарованную женщину и пылкую, искреннюю девушку. Да, он сумел угодить им обеим: его обаяние подействовало даже на сварливую миссис Джего, а Джоан улыбнулась ему, как она обыкновенно улыбалась только Рою.
Все еще улыбаясь, девушка посмотрела на миссис Джего, и та, ответив ей такой же приветливой улыбкой, с непритворным участием спросила ее об отце:
– Он мучается?
– К счастью, нет. Только чувствует иногда общее недомогание.
– Слава богу, – проговорила миссис Джего.
Джоан сказала:
– Он очень похудел и ослаб. Мама понимает, что больше нельзя скрывать от пего правду.
– Когда же она ему скажет?
– Буквально на днях.
Мы с Джего переглянулись. Мы не поняли, а спросить не решились, подождет ли она до среды.
– Ей, наверно, будет очень тяжело, – проговорила миссис Джего.
– Им обоим было бы сейчас гораздо легче, если бы отец узнал все с самого начала, – сказала Джоан. – И он имел на это право, я уверена. Да-да, я уверена, что от человека нельзя скрывать ничего жизненно важного – мы не такие мудрые, чтобы брать это на себя, вот в чем дело.
– Для молоденькой девушки вы рассуждаете удивительно разумно, – сказал Джего. – Мне в двадцать лет казалось, что я знаю все на свете.
– Ничего не поделаешь, ведь вы мужчина, – проговорила Джоан. Это был реванш за отзыв Джего о женщинах. – А мужчины поздно взрослеют.
– Очень поздно, согласен, – улыбнувшись отозвался Джего. – Но сейчас я уже достаточно взрослый, чтобы понять, насколько правильно вы оцениваете… ошибку леди Мюриэл. Да, она должна была сразу же открыть ему правду.
– Надеюсь, мне никогда не пришлось бы скрывать от тебя правду! – воскликнула миссис Джего.
– А я думаю, что мое бесстрашие ничего но стоит в сравнении с твоим, – заметил ее муж.
– Надеюсь, мне удалось бы сделать именно то, что необходимо, – простодушно улыбаясь, сказала миссис Джего.
Возможно, она всю жизнь будет готовиться к величайшим испытаниям, подумалось мне. Я все еще размышлял об этом, когда Джоан, поспешно распрощавшись, убежала на какую-то вечеринку, и миссис Джего опять почувствовала себя оскорбленной. После ухода Джоан Джего сказал:
– Какая милая и умная девушка. Жаль, что она держится такой букой. Да, удивительно достойная девушка.
– Может быть, ты и прав, – проговорила миссис Джего. – Но она могла бы не показывать, что ей непереносимо скучно, когда ее пытаются развлечь.
– Эта вечеринка наверняка интересует ее только потому, что она надеется встретить там Роя Калверта, – сказал я.
– Дай им бог, чтобы у них все сладилось, – заметил Джего. – Она поможет ему преодолевать его неуравновешенность.
– А я надеюсь, что его не заполучит ни одна женщина! – воскликнула миссис Джего. – Он слишком мил и обаятелен для семейной жизни.
Джего нахмурился, и на минутку она развеселилась. А потом принялась брюзжать. На нас выплеснулось все ее скопившееся за вечер раздражение. Ей невыносимо видеть, восклицала она, снобизм этой так называемой леди, которая считает, что женам наставников незачем бывать в Резиденции.
Ей, разумеется, неудобно было спросить Джоан – но как, на взгляд Джего, сумеет она подготовить Резиденцию к их въезду, когда он станет ректором?
Тут я опять подумал, что она всю жизнь будет готовиться к величайшим свершениям.
– Неужели ты думаешь, – выговаривала она мужу, – что мне удастся наладить нормальную жизнь в Резиденции за каких-нибудь полгода? Я понимаю, что мне там вовсе не место, и хочу только благоустроить твое жилище. Хоть это-то я могу для тебя сделать.
Будет очень неловко, если она начнет заводить такие разговоры и при других, думал я, возвращаясь к себе. Более оскорбительного и грубого нарушения общепринятых в нашем колледже норм нельзя было и придумать; я решил, что Браун как глава нашей партии должен узнать об этом немедленно.
– Ну и ведьма! – вспыхнув от возмущения, буркнул он, когда я передал ему речи миссис Джего. На этот раз он был по-настоящему раздражен. Джего обязательно следовало предостеречь – однако с ним было очень трудно говорить об его жене. – Да, все это весьма опасно, – проворчал Браун.
Когда они с Кристлом зашли ко мне после обеда, Браун уже успокоился.
– Мы не станем докучать вам разговорами о выборах, – приветливо сказал он. – Нам просто надо как можно лучше подготовиться к встрече сэра Хораса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113