Я подумал, что неплохо бы мне иметь здесь свой уголок. Могу матросом. А если подучиться, то и механиком.
– Это ют!
Дядя Жора открыл дверцу на палубу, и мы увидели пенистую шумящую воду за кормой.
– Ой, чайка! – сказала мама, высовываясь в дверцу. – Летит прямо за нами. Вон еще одна! И еще!
– Настоящий пароход! – Отец приобнял мать за талию и тоже высунулся. – Это наши чайки, они всегда летят за кораблями…
Они заслонили собой проход, но я успел схватить глазами чайку, и удалявшиеся постройки яхт-клуба, и отблеск солнца на серой воде и подумать, что в мое отсутствие между родителями произошла серьезная размолвка, но сейчас трещина сужается, и катер должен помирить их.
На обратном пути мы по очереди постояли за штурвалом, а маме даже разрешили включить тумблер сирены – катер требовательно аукнул встречной моторной лодке, и там случилась легкая паника: два мужика пожимали плечами и разводили руками, давая понять, что они ни в чем не провинились, а если и провинились, то больше не будут.
Мама засмеялась и поправила растрепанные ветром волосы.
– Джонки тут какие-то болтаются, – провожая взглядом моторку, сказал дядя Жора.
Хромоногий, так и не представившись, хрустнул защелкой окна и зевнул:
– Ну что, на базу?
– А вы еще кому-нибудь показывали? – равнодушным голосом спросил отец.
– Смотрел тут один… Вроде брать собирается, – опять зевнул яхтсмен. – Сказал, будет деньги искать.
– Давно? – напрягся отец.
– Вчера…
Отец с дядей Жорой переглянулись и одновременно вскинули брови. Они стояли рядом, плечом к плечу, и со стороны могло показаться, что отец посмотрелся в зеркало и вскинул брови. Зеркало в точности отразило его лицо, но одело по-другому: на дяде Жоре была синяя куртка с капюшоном.
– Вы тут живете? – отец показал пальцем на каюту в носу.
Бородач кивнул:
– Охраняю.
– Вы и в походах с Семен Семенычем бывали? – льстиво спросил дядя Жора, демонстрируя проницательность.
– Бывал. – Хромоногий вел катер прямиком к причалу. – Всю Ладогу обошли, в Онегу этим летом собирались…
– И что же помешало?
– Здоровье… Инфаркт у Семеныча случился. Что характерно – на берегу. На воде ему сам черт не брат!
Мама покачала головой по поводу инфаркта, а отец поднял палец, обращая ее внимание на целительные свойства водных прогулок.
– Мы сегодня позвоним Семен Семенычу и дадим ответ, – сказал дядя Жора, садясь на откидной стульчик и задумчиво закуривая. – Сколько вам Семен Семеныч платит за охрану? Если не секрет.
– За охрану я с него денег не беру, – помолчав, сказал сторож-капитан.
– Во как здорово! – поспешно сказал отец. – Это что, принцип такой?
– Принцип, – кивнул рулевой с усмешкой. – Он же с меня не брал, когда охранял…
Отец с дядей Жорой переглянулись.
– Понятно, – сказал дядя Жора.
Бородач крутанул колесо штурвала вправо, и катер, накренившись и сбавив ход, стал подбираться к причалу.

Отец ходил по комнатам, повторяя, что деньги – ерунда, не на те казак пьет, что есть, а на те, что будут, и не купить такой замечательный катер – головотяпство. Убрав звук в телевизоре, он нервно щелкал ручкой переключения каналов. Ни одна из трех программ не могла снять его возбуждения. Он выключил «Горизонт» и сел рассматривать карты.
– Вот посмотри, Элечка! – восклицал отец, разглаживая бумагу. – Какой прекрасный маршрут я вижу!
– Меня не надо уговаривать, – напоминала мама. – Я согласна! Мне нравится! Но ты же знаешь Зину…
– Поговори с ней еще раз! – настаивал отец. – Ты ей про иллюминатор в камбузе сказала?
– Сказала.
– И что она?
– Хочет сама посмотреть. Я ее прекрасно понимаю.
– Но это же безумие, катер может уплыть в другие руки! – нервничал отец. – Жора сегодня обещал дать ответ. Почему он не звонит?
Я тоже переживал. Время шло к девяти вечера, а телефон молчал. Да, тетя Зина есть тетя Зина. Ее с наскоку не возьмешь.
Я решил воспользоваться своими каналами. Потихоньку взял несколько двушек из старой чернильницы в прихожей и сказал, что пойду немного прогуляюсь. Автомат на углу 5-й линии и Малого проспекта был свободен. Я набрал дяди-Жорин номер. Трубку, как следовало ожидать, сняла его дочка Катька.
– Привет, – сказал я. – Это Кирилл. Только не говори, что ты со мной разговаривала.
Я расписал ей катер в лучших красках, как он того и заслуживал.
Катька была существом весьма влиятельным: родители стелились перед ее капризами, словно пытаясь загладить свою вину за метр восемьдесят ее роста. Когда мои родители были молодыми и ездили в экспедиции, я жил в семье дяди Жоры и Катькин характер познал досконально.
– А какие там яхтсмены ходят! – приврал я. – Широкоплечие, мускулистые! Не то что ваши медики в очках и шапочках.
– Ты говоришь прямо как мой папочка, – сказала кузина. – Он только что рассказывал про широкоплечих мускулистых яхтсменов. Они с мамой до сих пор этот катер обсуждают. Уже два раза валерьянку пили. А если честно – катер мне до лампочки.
– Катерина! – проникновенно сказал я. – Ты мне друг или портянка?
– Ладно, – сказала Катька, – поговорю.

Когда я вернулся домой, отец торжествующе ходил по комнате. Глаза мамы сияли радостью.
– Согласилась! – хлопнул в ладоши отец. – Зинаида Сергеевна согласилась! Сейчас Жора звонит Семен Семенычу. Потом перезвонит нам.
Отца было не узнать. Он разве что не плясал матросский танец. Мама, сдерживая улыбку, накрывала на стол, и батя мешал ей – напевал и пытался вовлечь в вальсирование. Я радостно кувыркал по дивану кошку Сильву и обещал прокатить ее на пароходе.
Дядя Жора позвонил скоро и сказал, что завтра с утра нужно внести задаток в пятьсот рублей и потом спокойно оформлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47