в своих кошачьих свадьбах, кои проводятся в неурочное время великого поста. Для всякой твари бог назначил время спаривания весной, а коты и кошки по своей нетерпеливости время это божеское нарушили самовольно.
– Их пожалеть надо – в самую непогодь любятся.
– Я не согласен. Разрешите? – С задней скамьи поднял руку Сеня Хромкин. – Этот вопрос надо разрешить с исторической точки зрения, а также с простой арифметической.
– Ты лучше с философской, Сеня.
– Не смейтесь, я вам все объясню в конкретной наглядности. В книге древнего историка Светония про двенадцать Цезарей упомянуто, что во времена правления Августа жил человек под названием Иисус Христос. Про него сказано, что шел он против властей и был, если сказать по-современному, оппозиционером. И были с ним примкнувшие люди, его ученики. Религия потом назвала их апостолами. И вот если Иисус Христос…
– Грешно так хулить сына божьего. – Отец Василий перекрестился. – Я той книжки не читал, но Священное писание…
– Ты не читал, а он читал, – выкрикнули с последней скамьи. – Давай, Сеня, просвети до конца. Надо же: оказывается, Христос-то в самом деле был!
– И вот если учесть, – продолжал Сеня, – что рождество Христово отмечается в январе, седьмого числа, а по старому стилю даже двадцать пятого декабря, то можно подсчитать, что зачали его в марте, во время великого поста.
– Вот к чему он подвел – к греху! Ну Сеня!…
– Товарищи! Граждане! Не превращайте суд в эстрадный концерт, иначе вынужден буду закрыть заседание. Вы что-то хотите добавить, гражданин Баранов?
– Хочу. – Отец Василий слегка поклонился. – Ржете, аки жеребцы стоялые, в бога не верите и грехов не признаете, гореть вам в геенне огненной. Но есть у кошек и другая вина. Свои свадьбы они проводят в ночное время, мяукают и визжат с греховным ликованием и этим подлым гомоном нарушают сон праведников, наводят на плохие мысли грешников.
– А люди? – закричал Титков сквозь смех окружающих. – Ржете вот, а сами… Вы только вспомните свои свадьбы! Ведь вся Хмелевка ходуном ходит! Не так?
– Воистину так. Вина пьют много и шум производят великий, непристойный.
– А я про что! Налакаются и уж себя не помнят, вывернутые мехом наружу тулупы надевают, рожи размалюют страшней войны, а какие частушки орут – уши вянут. Где у вас стыд?
– Стыд? Да ты сам чуть не каждый год запиваешь, в больнице отхаживают.
– Я запиваю от мыслей, я против мировой собственности иду, а вы чего?
Смех стал стихать, послышалось самокритичное:
– Вообще-то пьем многовато…
– И хоть бы польза была от тех свадеб: нынче сойдутся, а через месяц-два расходятся. И детей нет.
– А ведь правда, бабы.
– Не молиться же на свадьбах! Пра-авда…
– Если бы одни свадьбы, а то и поминки, и крестины, и гости, и с получки, и так, со скуки, от нечего делать.
– Насчет шуму тоже правильно. Молодежь от рук отбилась. На гитарах наяривают во всю мочь без понятия, песни кричат без ладу, магнитофоны опять же.
– А вот мне Камал Ибрагимович рассказывал, как у них на Кавказе двое мужиков одному трезвому голову отвернули.
– Как так?
– А так: ошиблись. Тот ехал, значит, на мотоцикле осенью, а ветер встречный, дожжик в лицо и в грудь, холодно. Он тогда остановился, переодел пиджак задом наперед, чтобы грудь закрыть до горла, поехал дальше. А тут навстречу двое мужиков в телеге. Он хотел их объехать, поскользнулся и кувыркнулся в кювет. Те к нему на помощь. Глядят – батюшки, голова-то у него за спину повернута. Сграбастали, посадили, один держит, а другой голову поворачивает лицом к пуговицам. Тот орет, не надо, мол, а они свое: молчи, говорят, терпи, ничего ты не понимаешь от сотрясения мозгов. Мы твою голову' живо на место поставим. Так и отвернули.
– Анекдот, поди, байка.
– Федька-черт в пятницу песню про это пел. «Хотят ли русские вина? – спросите вы у Фомина. И вам ответит Черт-Фомин, что нам нельзя без крепких вин. Что в зимы холодно у нас, что утомлен рабочий класс, что жизнь скучна родных крестьян, вот потому народ и пьян…» Вишь как складно.
– Складно-то складно, а как бы за эту песню не того… Да и наврал много. Какое утомленье, когда работаем вполсилы, а зарплату отдай не греши. Врет.
– Товарищи, так же нельзя, мы опять отклонились от темы. У вас все, гражданин Баранов?
– Не все. За Титкова, хоть и не прихожанин, хотел слово замолвить. Люди мстят ему за прошлую ревностную службу по сбору налогов, а он выполнял служебный долг, выполнял, не отступая, как герой, как великий человек.
– Точно! – усмехнулся кто-то. – Собирать в то время налоги и герой не всякий смог бы.
Отец. Василий покивал головой:
– Но вы неверующие, и я вам скажу слова мирского ученого Карлейля Томаса, философа. Он жил в Англии в прошлом веке и хорошо говорил о героях и героическом в истории. Великие души, говорил он, всегда лояльно покорны, почтительны к стоящим выше их; только ничтожные, низкие души поступают иначе… Искренний человек по природе своей – покорный человек; только в мире героев существует законное повиновение героическому.
– Так нам что, награждать Титкова теперь?
– Нужна мне ваша награда! Да моя бы власть…
– Не награждать, а разобраться как следует. Вы же затеяли лицедейское судилище и не боитесь греха. Тот же философ Карлейль говорил прямо: «Существует бог в мире, и божественная санкция должна таиться в недрах всякого управления и повиновения, лежать в основе всех социальных дел людских. Нет дела, более связанного с нравственностью, чем дело управления и повиновения. Горе тому, кто требует повиновения, когда не следует; горе тому, кто не повинуется, когда следует! Таков божественный закон, говорю я, каковы бы ни были законы, писанные на пергаменте;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118