- Если бабу свою с мужиком
застанешь - кого первого бить?
- Ясно, что хахаля, бабу всегда успеешь, - весело потер руки Леха.
- А ты пошли ее на стройку в три смены пахать, небось, не будет дурь
в голову лезть, - откликнулся Сажин.
- И причем тут мужик? Сучка не захочет, кобель не вскочит, - сказал
Титов.
- Трудно сказать, - подал голос Аркадий. - Вот я прожил с женой, счи-
тай, всю жизнь, троих короедов наштопали. Денег стало не хватать, пяте-
рых одеть, обуть надо - вот я и завербовался на Север по контракту. С
женой договорились обо всем - на три года всего. Через год я в отпуск
должен был ехать, она мне пишет, не приезжай, я сама к тебе приеду, а
потом написала, что с работы не отпустили. Ну, я подумал, что без отпус-
ка как-нибудь обойдусь да и невыгодно это, билет один сколько стоит, да
тут еще одно письмо получил. От брата. Я как прочитал, так и сел - заве-
ла себе моя ненаглядная.
- Паскуда, - процедил Леха.
- Пошел я к парторгу, письмо показал, контакт хочу разорвать, говорю.
Парторг понял, разрешил. Вот я ехал на материк девять суток и все девять
дней и ночей думал - кого бить-винить?
Аркадий смолк.
- Ну, и кого? - не выдержал Костя.
- Так и не решил. Поезд рано пришел, в шесть утра, я свалился, как
снег на голову. Они спали. Он-то парень еще, моложе ее на семь лет. Я
бутылку достал, садись, говорю, выпьем. Потом спросил его, у тебя
серьезно с ней? Да, отвечает. Женишься? Да, говорит. Тогда, говорю, со-
вет вам да любовь. И ушел. А жить-то негде. Комнату снимал, выпивать на-
чал, а закуска какая? Сырок плавленный да кусок колбасы. С дурой своей
лаялся до хрипоты. Вещи мои не отдавала, штаны, пиджаки детям, говорит,
оставь. Озверел я тогда, убил бы ее, но детей пожалел. Правда, раз серд-
це дрогнуло. Приехали мы с ней на кладбище, помянуть надо было тещу, а
тут сорок дней. Могилку поправили, я оградку покрасил, как полагается,
потом присели, я ее спросил: может, вернешься? Она заревела: нет, гово-
рит. Сказала бы да, жили бы и сейчас вместе. А так - отрубило. Но пере-
живал я, да и с пьянкой этой допрыгался. Температурка и температурка, а
я, дурень, сразу в баню, париться. Вот и напарил себе чахотку.
- Выходит, что она, сука рваная, и гуляла от тебя и грабанула тебя
же? - вознегодовал Леха.
- Не печалься, Аркадий, - стал утешать Семеныч. - Что есть жена? Сеть
прельщения человекам. Светла лицом, и высокими очами мигающа, ногами иг-
рающа, много тем уязвляюща, и огонь лютый в членах возгорающа... Что
есть жена? Покоище змеиное, болезнь, бесовская сковорода, бесцельная
злоба, соблазн адский, увет дьявола...
- Ты поп что ли? - перебил Леха.
- Я вот свою супругу похоронил, - не обратил внимания на Лехин выпад
Семеныч, - ходил. навещал ее могилку, да там и познакомился с вдовой од-
ной. Теперь вместе живем.
- Кочерыжку свою часто паришь? - заржал Леха.
- А что ж, - серьезно ответил старик. - Моя довольна. Конечно, я хоть
и не в той силе, что раньше, но свой супружеский долг справляю исправно.

Глава девятнадцатая


--===Северный ветер с юга===--


Глава девятнадцатая
Следующее утро стояло рождественское - иней опушил деревья снежными муфтами,
Егор резвился, как ребенок, сбивая с деревьев иней маленьким резиновым
мячиком. Он кидал его высоко вверх и немного в сторону - мячик прыгал по
веткам, лавинки инея сливались в медленно оседающее снежное облако в блестках,
и гуляющие по кругу оказывались в тумане солнечной, но быстро редеющей
карнавальной метели. Мы с Надей сидели на скамейке, смотрели на Егора, Надя
звонко хохотала, держась за меня обеими руками.
"А хорошая у тебя улыбка..." - подумал я, глядя на нее.
Неожиданно Надя смолкла, опустила глаза и убрала руки. Я повернулся к
воротам. По солнечному снегу, запахнувшись в красную нейлоновую шубку,
шагала Тамара. Черные волосы уложены в высокую прическу "бабета", туфли
на шпильках, сумочка на длинном ремне через плечо. Улыбается, но в по-
ходке - ничего хорошего не предвещающая решительность.
- Весело? А это кто? - спросила она еще на ходу. - Девушка, вы уж из-
вините, у вас тут времени и потом на все хватит, а мне с мужем погово-
рить надо. Надя встала и молча пошла прочь.
Тамара присела на краешек скамейки.
- С новым счастьем! - засмеялась она. - Ну, ты у меня даешь! Это при
живой жене-то! Да еще такой красивой! И не стыдно? Чего ты только угля-
дел в этом колобке? Или она тоже творческая тонкая натура с толстыми но-
гами, только она может понять тебя, не то, что я? Нет, все-таки дура я,
верно мама мне говорила, выходи замуж за Замойского - сын академика, ма-
шина, дача и сам уже аспирант, без пяти минут кандидат, а уж папочка вы-
тянет в доктора, это уж точно. Кстати, это он дал мне "Новый мир", где
Солженицынский "Один день Ивана Денисовича", когда вернешь? Надеюсь, ни-
кому из чахоточных журнал не давал? Даже зазнобе своей?
- Ты же сама говорила, что он убогий, скучный, ничем не интересуется,
кроме марок, - съязвил я.
- Кто? Замойский? - Тамара нервно, неестественно рассмеялась. - Так
это и хорошо. Представляешь, если бы я вышла замуж за него, а не за те-
бя, то сидел бы он сейчас со своими марками, а я бы к тебе или еще к ко-
му на свидание пошла бы. Правильно Женька говорила - если любишь мужика,
будь его любовницей, но не женой. Рабой станешь. Я тебе все, до капельки
отдала, а ты тут амуры разводишь...
Она махнула рукой и отвернулась.
Я молчал, ошарашенный. Это же я хотел излить свою обиду за то, что
она не захотела вместе встречать Новый Год, это же мне было плохо и
больно, и причем тут Надя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55