.. За тебя!
Наташа слушала меня очень серьезно, с широко открытыми глазами, потя-
нулась ко мне своим бокалом, пригубила вино.
- Как же ты все красиво накрыла, вкусно приготовила, умница моя, - я
ел и похваливал. - Хорошо все-таки, когда жена умеет кулинарничать, хо-
зяюшка ты моя.
Наташа отрешенно думала о чем-то своем, но при этом смотрела, подпе-
рев рукой подбородок, как я ем, подкладывала в мою тарелку, забывая о
своей.
- То, что вкусно, это вовсе не моя заслуга - мамы, - сказала Наташа.
- А то, что красиво, - это Маринины родители из-за границы навезли...
Сервизы... Салфетки... Хрусталь... У нас-то пока своего ничего нет.
- Будет, - уверенно сказал я. - Все будет. И заграницей мы с тобой
побываем, вот увидишь. Обещаю. И еще вот что! Сейчас нам некогда, а вот
попозже мы с тобой обязательно съездим в свадебное путешествие... На па-
роходе... По Волге, например... До Астрахани и обратно... Нравится идея?
... "Сад земных наслаждений" Иеронима Босха, пятнадцатый век, наруж-
ные створки триптиха - сфера серой Земли в черной бездне космоса, за
створками распахивается зеленый ковер сада, карнавал жизни, в котором
радуются и страдают. Любят и дышат сонмы человеческих тел, диковинные
полуптицы, безобразные чудовища и изящные конструкции типа межзвездных
галактических кораблей, ревет, скрипит, грохочет музыка огнедышащего
подземного ада, куда с виселицы ведет лестница, по которой спускается
повешенный, а люди, мужчины и женщины, разнокожие, идут, едут, плавно
движутся вереницами по бесконечному кругу, вкушая огромные черничные и
клубничные ягоды, неся свою странную ношу, трансформируясь в раковины и
сов, меняя кожу на панцырь и чешую на кожу... А в подводном мире на
стебле из красных завитых лепестков повис пузырек воздуха, в котором об-
нялись двое, как ты и я, как я и ты, и в нашем единении, и в этом все-
земном единении - вечный смысл всего сущего, когда ты - это я, а я - это
ты, и наше счастье, что мы найдены друг для друга, созданы друг для дру-
га, чтобы творить любовь...
- Валера, - оглаживая в темноте мое лицо, шептала Наташа. - Муж мой,
любимый... Сказка моя...
... Мы безумно проголодались, бегали на кухню, ели прямо со сковород-
ки, пили вкусное терпкое вино, босые, радостные, первозданные... Ночь за
окном озарилась бледным зигзагом далекой молнии, через несколько секунд
пророкотал докатившийся жестяной гром, потом полыхнуло еще несколько
раз, и на город обрушилась сильным дождем первая весенняя гроза...
Шел дождь.
И пух летал.
Метался ветер.
А я был пьян
и понимал
про все на свете.
Шел дождь.
Вовсю хлестал.
И прилипал
рубашкой к телу.
А я любил
и целовал,
как ты хотела.
Шел дождь.
Его немного
в туче оставалось.
И слипся пух.
И по ногам
травою мокрою усталость.
Вдали утих последний гром.
Дорога задымилась.
Прекрасно,
что Земля - мой дом.
И я в нем жил,
от счастья пьян.
И что мне
ТАК
любилось!
Глава двадцать девятая
--===Свое время===--
Глава двадцать девятая
Узкая, в ширину просвета между портьерами, прозрачная стенка солнечного света
делила комнату пополам, проходила по подоконнику, затем, пересекая
пространство, по столу, отражаясь от темно-коричневой лакированной
поверхности, и дальше по ручке кресла, высвечивая черный, расплывшийся
инвентаризационный штамп на больничной сорочке Наташи. Как она сюда попала?
Ах, да, она же хотела ее выстирать. Неужели эта отметина на всю нашу с ней
жизнь?.. Такая же несмываемая...
Слышно было, как Наташа плескалась в ванной. Я встал, убрал постель,
и когда она в белом махровом халатике, с мокрой головой появилась из
ванной - на кухне уже сопел чайник, потрескивая маслом, жарилась яични-
ца, поднатужившись, выстреливал поджаренные хлебцы тостер.
Утро субботы прошло в хозяйственных заботах - мы ходили по магазинам,
закупали продукты, воду, вино, отвезли все это к моим старикам, мать,
конечно, усадила нас за стол, накормила обедом, и только где-то часа в
три мы поехали к себе.
По пути из метро неожиданно решили зайти в расположенный поблизости
кинотеатр. Шел фильм "Здравствуй и прощай". Мы сидели в темном зале,
прижавшись друг к другу, а на экране разворачивалась немного грустная
история любви сельского милиционера к "соломенной" вдове, муж которой
ушел на заработки, в город, да так и сгинул. "Вдова" была крепкой, стат-
ной, полной силы, налитой здоровьем свежести, дом ее сиял чистотой и
светился уютом, в огороде наливались соком помидоры да яблоки, а умело
подобранные в икебану цветы украшали быт героини.
Я смотрел на экран и, зная на своей собственной шкуре, как это дела-
ется, ясно представлял себе, как большая съемочная группа - художники,
декораторы, гримеры, костюмеры - белили потолки и стены, лакировали по-
лы, крахмалили занавески, покрывала, подзоры, накидки, строили, драили,
кропотливо подбирали все эти абажуры, половички, мебель. Самой героине
да еще при условии скудости ассортимента товаров в наших магазинах, ко-
нечно же, ни за что не суметь бы и работать в колхозе от зари до зари, и
вести собственное хозяйство, и содержать дом в таком ажуре. Или ис-
кусство обязательно должно быть красивее, чем жизнь?
Обо всем этом я и сказал Наташе, когда мы вышли из кинотеатра.
- Ну, почему, Валера, - возразила она, - может быть, авторы хотели
показать, какая она хорошая хозяйка, чем она и пленила сердце одинокого
милиционера. И потом, ей такая жизнь по плечу - она же сильная, здоровая
женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64