Я заметил, что в последнее время
все чаще, по любому поводу, а иногда и без повода те сотрудники нашего
издательства, которые ждали улучшения жилищных условий, приглашали к се-
бе домой, возможно без тайного умысла, но все-таки с прицелом на тех, от
кого зависела и их судьба. Действительно, вечером у Паши собрались и
замдиректора издательства, ведающий строительством, и наш профсоюзный
деятель Витя Горобец, и секретарь парторганизации Семен Васильевич Гла-
дилин, и председатель жилкомиссии Инна Зверева.
Застолье получилось широкое. Паша не поскупился на угощение. С Пашей
я никогда не был особенно близок, но знал, что он - открытая душа, сло-
вом, нормальный, обычный человек. Без фокусов. А тут - пятьдесят. И у
меня день счастья, и потому, когда пришла моя очередь провозглашать
здравицу, я сказал:
- Дорогой Паша! Сегодня у меня счастливый день, все исполнилось, что
я хотел, и так, как я хотел, и я захотел невозможного: я решил подарить
тебе время. Старик рехнулся, скажешь ты. К чему это? Ведь придут кто с
чем: с адресом или хрустальной вазой, с книгой или другим дефицитом, а
тут время? Представляете, скажешь ты, если бы каждый подарил бы мне са-
мое дорогое - день своей жизни. Ты прожил бы сегодня день как Валерий
Истомин, завтра - как Ян Паулс, послезавтра...
- Согласен, - вскинул руку Ян, - живи, Павел, завтра моей жизнью, мне
завтра надо долги раздавать...
Все засмеялись.
- А послезавтра, как Виктор Горобец...
- Не завидую тебе, Паш, - засветился улыбкой Горобец, - послезавтра
мне в цека нашего профсоюза ехать, целый день на совещании предместкомов
по обмену опытом просижу...
- Вот видишь, Паша, - продолжил я. - Ты подумаешь и скажешь, нет, ре-
бята, подарок слишком дорог. И, действительно, неизвестно, кто какой
день мне подарит. Ты прав, Паша, каждый живет своей жизнью, у каждого
свое время, но проводит он это время с другими. И чем больше таких хоро-
ших людей, как ты, тем больше на свете хорошего, и когда проводишь время
своей жизни с хорошими людьми, то ты его проводишь хорошо. А время, Па-
ша, я тебе все-таки подарю. Держи на память часы наручные марки "Полет".
Вечер продолжался. Постепенно гости поднялись из-за стола и сосредо-
точились группками - кто на кухне, кто на лестничной площадке, кто ос-
тался за столом. Я вышел на балкон. С высоты третьего этажа двор, заса-
женный тополями и липами, был как на ладони. Желтым, цвета топленого
масла, светились окна соседних домов, над городом опустилась весенняя
ночь, еще непрогретая, с талыми запахами. Кто-то переступил порог балко-
на, мягко обнял меня сзади, плотно прижался.
Высокая грудь, сильный торс, крепкие духи... Инна Зверева... Предсе-
датель жилкомиссии месткома, пышная блондинка, всегда добродушно кокет-
ничает со мной, танцевали пару раз на общеиздательских вечерах, незамуж-
няя.
Я попытался высвободиться.
- Не пущу, - еще плотнее прижалась к моей спине Инна. - Разве тебе не
приятно?
Что ответить? Я замер.
- Ну, ладно, - ослабила она кольцо своих рук.
Я развернулся. Мы оказались лицом к лицу. Теперь я был прижат к пери-
лам балкона. Она улыбалась влажными губами, от нее пахло вином.
- Тебя, говорят, поздравить можно? - лениво спросила она и шумно
вздохнула. - Эх, ты... дурачок, дурачок... Счастья своего не увидел,
проморгал... Помнишь, я тебе с поминок звонила, тетка у меня померла?..
Как же ты был мне тогда нужен... Не приехал ты, отказался, плел чего-то,
держись, мол, Инка, не расстраивайся, морально, можно сказать, поддер-
жал... А надо было физически, просто приехать - и все... И все было
бы... Уж я тебя обласкала бы, отогрела бы, каждый пальчик твой поцелова-
ла бы... Если женщина звонит сама, значит, ей нужно... Я тебя давно при-
метила, еще когда ты с Тамаркой своей мучился... Видно же было, что му-
жик неухожен, пропадает... Я ей, дуре, звонила, про любовь твою с Ветлу-
гиной наговорила, вот и освободился ты от нее...
Так вот кто этот аноним! Я смотрел на Инну, в полутьме балкона свети-
лись ее глаза, словно сочились перламутровой помадой губы, свет из окна
ореолом высвечивал золото ее волос, а там, за окном за длинным столом с
цветами в вазах, фужерами, тарелками и бутылками сидели, смеялись,
что-то оживленно говорили мои коллеги по работе и ее коллеги по работе,
и они не знали, что она может позвонить домой любому из них, подозвать
жену и нашептать на ухо грязную сплетню и разрушить семейный покой, от
которого зависит и здоровье, и жизнь человека...
- Как развелся ты, вот я радовалась, вот готовилась, хоть бы взглянул
на меня разок повнимательнее, понял бы, почему я тебе так улыбаюсь, луч-
шие свои платья на работу таскаю, нет... Ждала я тебя, ждала, да опять
не вышло... Видно, надо вас, дурачков, приступом брать, как кутенка, по-
ка его в миску с молоком не ткнешь, голодным останется... А зажили бы мы
с тобой счастливо... Уж я выходила бы тебя, выправила бы, приодела...
Квартиру бы двухкомнатную пробила бы... И сейчас может не поздно, а?.. Я
все думала, счастья своего дождусь, успею, а времечко-то бежит, летит,
это правильно ты сегодня говорил, что никто тебе времени не подарит,
только твое оно у тебя и есть, другого не будет, а счастья все нет, нет
его - счастья, понимаешь...
А ведь я был сегодня счастлив с утра. Недолго, однако.
Нет у нее счастья, говорит. Да разве можно построить свое счастье на
наговоре, на сплетне, на подлости? Не вышло. И не выйдет. А я счастлив.
И мне стало даже жалко эту высокую женщину с горячим телом, так и не
дождавшуюся своего мужчины, своего бога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64