Ру-
кой судьбы-регистраторши.
Мы с Наташей ждали у дверей загса. Я аж приплясывал от нетерпения и
внутренне даже возликовал, когда увидел, что по улице приближаются к нам
Лика и Виктор. Горобец, улыбаясь, что-то говорил, щурился, как кот на
солнце, а солнце, действительно, сияло вовсю, и деликатно поддерживал
под руку Лику, которая кивала ему и тоже мило улыбалась.
- Наташа, познакомься, пожалуйста... Малика Фазыловна... Виктор Федо-
рович...
Лика со сдержанным, но добродушным женским любопытством рассмотрела
Наташу, Горобец забегал то с одной стороны, то с другой, почему-то ко-
ротко посмеиваясь, все улыбались, и, очевидно, со стороны представля-
лось, будто мы, будучи добрыми приятелями, наконец-то нечаянно свиделись
после долгой разлуки.
Вошли вовнутрь.
В коридоре отыскали нужную дверь. Эту комнату от рядового служебного
помещения отличал подоконник, заставленный какими-то экзотическими как-
тусами. Сидящая за столом женщина с усталым нервным лицом пригласила нас
присесть. Лика и Виктор остались у дверей.
- Желаете вступить в брак? - спросила женщина сухо и взглянула на На-
ташу.
Бесцветная какая-то, подумал я. Как кактус. Такая не поможет. Вот она
наша судьба-регистраторша.
- Здесь бланки, заполните их аккуратно. Паспорта при вас?.. Да, вон
за тем столиком, там будет удобнее...
Мы перешли с Наташей за свободный столик, а Лика и Виктор заняли наши
места.
Горобец, льстиво улыбаясь, трогал то ручку, то чернильницу, то
пресс-папье, то поправлял стопки бланков, бумажек на столе регистратор-
ши, что-то замолол сдавленным шепотком, наклоняясь, как бы кланяясь или
словно рассказывая нечто скабрезное.
Лицо у регистраторши совсем окаменело, потом вытянулось, глаза удив-
ленно раскрылись, она покраснела и даже как-то похорошела от этого.
Тут вступила Лика. Она долго, терпеливо и доверительно тихо втолковы-
вала что-то регистраторше. Горобец и тот притих, перестал за все хва-
таться, убрал руки и только, как зачарованный китайский болванчик, кивал
головой в такт Ликиным словам.
Регистраторша окинула меня невидящим, полным изумленного ужаса взгля-
дом.
Глухо, подумал я.
И вдруг все трое поднялись со своих мест и куда-то направились. Нео-
жиданно по-восточному величавая Лика, проходя мимо, подмигнула мне.
Вернулись они не сразу.
Горобец светился, как начищенный самовар.
Неужели удалось?
- Заполнили? - спросила регистраторша. - Так... Сейчас проверим...
Значит, вы оба ранее состояли в браке?.. Свидетельства о расторжении
брака имеются?
- Есть... у меня, - сказал я. - А Наташе обещали через неделю.
- Вот через неделю и принесете, - думая о чем-то своем, сказала ре-
гистраторша. - Мне... Пока оформим документы, пока то да се... в общем,
раньше десятого апреля никак не получается.
Она сверила свои расчеты с календарем.
- Да. Десятого. В десять приходите. Свидетели по вашему усмотрению,
можете пригласить, а можете не приглашать.
- Вот и хорошо, - потер руки Горобец. - Мы как раз документы в райис-
полком везем двадцать первого, в понедельник.
- Ой, огромное вам спасибо, - вздохнула Наташа.
- Дочка у меня... тоже в санатории, - задумчиво сказала регистратор-
ша.
И улыбнулась. Какое, оказывается, у нее молодое, красивое лицо. У на-
шей судьбы.
- Подождите, - осенило ее. Дайте-ка я в горзагс позвоню, вдруг у них
побыстрее выйдет?
Вернулась мрачная, злая, расстроенная.
- Ничего не получается. Хотела, как лучше, а вышло по-другому. И даже
запретили мне регистрировать вас десятого. Тринадцатого, не раньше. А
это воскресенье... Все равно приходите. В десять. Я загс сама открою.
Ничего...
Я не знал, как благодарить эту женщину. Вот он - свой человек для нас
с Наташей.
Ее поступок похоже вдохновил даже Горобца.
- Ты не бойся, Валера. Мы, со своей стороны, тоже... - начал он, но
так и осталось неизвестным, кто это мы и с какой стороны эти мы собира-
ются что-то сделать для нас с Наташей.
И почему все-таки такое усталое лицо у регистраторши? Устала делать
добро? Но делает же! Как и молодой судья, любитель хоккея, как и Малика,
как и Горобец, в конце концов.
Значит, не все потеряно.
Значит, есть надежда. А надеждой жив человек.
Мы вышли вчетвером из загса.
Солнце в открытом небе смеялось теплой ватрушкой, сияло зеркально в
стеклах зданий и, отражаясь от весенних луж, озаряло снизу лица прохожих
розовым светом...
Счастье, вот оно счастье, вот его мгновение, которое так сильно, мо-
жет быть, и не повторится больше никогда. Я был счастлив. Смеялась Ната-
ша, улыбалась Лика, похохатывал Горобец.
Счастье?.. Какими стихами рассказать о счастье, какими словами пере-
дать это сильное, до дрожи, ощущение постоянного предчувствия, что оно
сбылось, что оно есть и будет и невозможно без тебя...
Все к тебе.
Идет. Летит. Стремится.
Листьями к солнцу,
к парусу ветром,
дождем к земле.
Все к тебе.
Все к тебе.
Идет. Летит. Стремится.
Руками детскими к маме,
улыбкой к радости в доме,
ожиданием встречи в тепле.
Все к тебе.
Все к тебе.
Идет. Летит. Стремится.
Любовью даже во сне,
надеждой на луч во мгле,
верой, что жить на Земле.
Все к тебе.
Все к тебе.
Идет. Летит. Стремится.
Листьями, ветром, дождем,
руками, улыбкой, ожиданием,
любовью, надеждой и верой.
Все к тебе.
Идет.
Летит.
Стремится.
Как птица во мне...
Наташа поехала на вокзал, а мы вернулись в издательство.
Как мне легко работалось в этот день, я даже быстро сочинил поздрав-
ление Паше Шулепову, которому стукнуло пятьдесят, который тоже ждал
квартиру и собрал вечером сослуживцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64