- нас-
мешливо спросил Алик.
- Почти что так выходит. Двадцать девять вольнонаемных женского полу
было у меня в подчинении. Но до Берлина дошли только четырнадцать.
- Неужели погибли? - осторожно прервал я наступившее молчание.
- Не, - осклабился Паша. - Убыли в декретный отпуск, можно сказать.
Хоть и следил я за ними строго, но куда там... Особо трудно доставалось
мне на построении. То одна, то другая в шеренге отсутствует. Нет в нали-
чии. Где боец такая-то, спрашиваю. Ей сегодня в строй нельзя, отвечают.
По уставу три дня в месяц не положено быть на построении, поскольку от
природы никуда не денешься. А когда у них эта природа сработает, я почем
знаю? Не составлять же мне график этих явлений. Вот и получается...
- Закон жизни. Стихия, - сказал Ян.
- Это точно, - радостно подтвердил Паша.
- Кстати, о птичках, - тихо сказал Лева Фалин. - Крошилова Танька,
ну, та, что недавно замуж вышла, вернулась после медового месяца, так
наши девчонки как на нее накинулись, давай рассказывай, говорят. Ну,
Танька и распустила хвост, начала исповедоваться во всех подробностях.
- Прямо при тебе? - не поверил Алик.
- Да они меня совсем не замечают. Не считают нужным. А я сижу в своем
углу, никому не мешаю.
- Дальше-то что? - нетерпеливо спросил Паша.
- Таньке только волю дай. Она же случайно подцепила какого-то балбеса
на крючок. Три дня после свадьбы мурыжила несчастного, пока не сдала
свою крепость после очередного штурма. А Евгения Степановна, наша заве-
дующая, тоже стояла, слушала, слушала Танькины откровения и так удивлен-
но спрашивает: "Как! И это все без наркоза?"
Мы рассмеялись. Даже Алик улыбнулся.
Евгения Степановна в старомодном пенсне со шнурочком, седыми буклями,
папиросу за папиросой курящая "Беломор", была настоящим книжным гурма-
ном. Казалось, не было на свете книги, которую она бы не прочла. Это она
была одним из корректоров биографии Сталина. Той самой, которую читал
нам вслух в гробовой тишине второгодник Ленька Лямин в марте пятьдесят
третьего. Евгения Степановна рассказывала, что текст вычитывали ночами,
в полной тишине, читали не только текст, но и начала и окончания строк,
по диагонали, особенно следили за переносами, чтобы не случилось, не дай
бог, такого переноса, как бри-гады, например, тогда с новой строки чита-
лось бы "гады". Она же с усмешечкой рассказала о другом каверзном случае
в ее биографии. Как-то, еще будучи рядовым корректором, она заметила,
что ее начальник сидит, уставившись в свежие оттиски, и, расстегнув пид-
жак, пытается его запахнуть то слева направо, то справа налево. На столе
перед ним лежала стопка пробных оттисков портрета Сталина. Шла книга о
развитии советской черной металлургии. Естественно. она открывалась
портретом вождя. По законам книжной архитектоники портрет должен был
смотреть в корешок книги, на оригинале же он смотрел в противоположную
сторону. Незадачливая техническая редакторша дала указание типографии
отпечатать зеркальное изображение. С ее точки зрения Сталин в своем во-
енном кителе был абсолютно симметричен. При этом она не подумала, что
звезда Героя Советского Союза, единственное украшение мундира, переедет
на другую сторону и что вождь на портрете будет застегнут не по-мужски,
а по-женски. Спасибо начальничку, заметил вовремя, а то дело могло бы
кончиться в те годы весьма плачевно.
Снизу по лестнице степенно поднялся к нам Семен Васильевич Гладилин,
наш партийный секретарь.
- Подбросьте огоньку, мужики, - добродушно улыбаясь, попросил он.
Паша Шулепов протянул ему свою горящую сигарету. Семен Васильевич ос-
торожно взял ее и, стараясь не помять, сделал несколько мелких и частых
затяжек. Лицо его подсветилось, как от костра. И казалось, что такой же
горячий уголек вспыхнул на мгновение в черных глазах Алика Синецкого. Он
заговорил, вроде бы ни к кому не обращаясь, куда-то в пространство, но
речь его явно адресовалась Гладилину:
- Нет, я все-таки не понимаю, сколько можно гонять нас, высокообразо-
ванных людей, в колхозы, на овощные базы, заставлять выполнять неквали-
фицированную работу грузчика, сортировщика, черт знает кого из-за полно-
го отсутствия малой механизации. Ту работу, за которую уже кому-то зап-
латили. Это же невыгодно государству, стране. Миллионы рублей ежегодно
тратятся на ветер. Зачем? Ума не приложу. Прямо вредительство какое-то.
Гладилин словно не слышал тирады Алика. Было у него такое свойство -
оставаться на людях глубоко погруженным в неведомые остальным заботы ка-
кого-то иного, гигантского, похоже, масштаба. Но при словах "госу-
дарство", "страна", "миллионы" Гладилин поднял спокойные глаза на Алика
и веско возразил ему:
- Все это - временные трудности. Первая в мире страна победившего со-
циализма. В отличие от волчьего принципа империализма мы помогаем друг
другу. Интеллигенция, служащие работают на колхозных полях, чтобы обес-
печить прилавки овощами, картошкой, фруктами. Плохо ли закусить сто
грамм соленым огурчиком? - перевел разговор в плоскость шутки Семен Ва-
сильевич.
- То, что надо, - радостно поддержал его Паша Шулепов.
- А вот в сегодняшних "Известиях" напечатана статья против того, что-
бы отрывать людей от дела. Так и сказано, хватит пускать миллионы на ве-
тер.
Алик торжествующе уставился на Гладилина.
Тот не смутился:
- И правильно! Давно пора было поставить этот вопрос ребром. Я же го-
ворил тебе, что трудности эти временные. Теперь пусть колхозники в пол-
ную силу потрудятся, а мы - на своих участках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64