Для памяти. Но я тем слухам не верил. Не мог верить.
…В первых числах февраля Ушакова вызвали на ДКП Дивизионный командный пункт.

.
Когда он приехал, Ан…енко был уже там.
– Почему вы, – громко спросил Ан…енко, обратившись к Ушакову, не как обычно – «товарищ подполковник», – а на «вы» (понимал, что после 23-го между ними ничего товарищеского быть не может), – почему вы не выполнили приказа? Почему в зоне ответственности вашего батальона мало разрушений? Вы мне доложили, что расстреляли по 3 – 5 боекомплектов, но по местности этого не видно. Я предполагаю, что вы стреляли в горы и в воздух, не били по установленным целям.
– У меня на заставе 23-го находился заместитель командира полка подполковник Ляшенко, – отвечал тогда Ушаков, стараясь сдержать дрожь в голосе, – и он может п-подтвердить, что мы д-действовали, как положено. Да, мародерства и лишних разрушений в зоне ответственности моего б-батальона не было. Мы стреляли столько, сколько было необходимо. А кишлаки с лица земли не сметали, потому что в этом мы н-не видели нужды. Мы били лишь туда, где сидели г-главари банд, и по складам. Ответного огня противник не открыл, потому что мы уничтожили главарей и накрыли все склады с боеприпасами. Так что сопротивления не было. А уничтожать лишь для т-того, чтобы уничтожать, ради удовольствия – вот этого я не допустил. Кроме того, старался, чтобы среди ми-мирных лишних жертв тоже не было. И вы пытаетесь обвинить моих солдат в том, что они стреляли в воздух? Что они не выполнили приказа?!
– Мне надоело разговаривать со слабоумными, – отрезал Ан…енко.
– А мне, – выпалил Ушаков, – надоело дуракам подчиняться.
Ан…енко вызвал командира полка подполковника Кузнецова и приказал ему составить акт в связи с тем, что батальон в ходе боевых действий не выполнил поставленную задачу.
Ушаков, вернувшись к себе на заставу, разыскал Ляшенко.
– Слушай, то-товарищ по-подполковник, – комбат от волнения заикался больше обычного, – вы поезжайте на ДКП и объясните им, как действовал 23-го мой б-батальон. А то получается, что мы саботировали приказ, и м-мне что, т-т-трибунал теперь?!
Отношения между заместителем командира дивизии и комбатом накалились до предела. Можно было ожидать всего.
Друзья говорили Ушакову: "Не лезь на рожон, комбат.
Схлестнулись – и будет. У Ан…енко связи аж до Москвы.
Там у него все схвачено. Чего ты прешь под танк, рванув рубаху на груди?! Если во время вывода в зоне ответственности твоего батальона раздастся хоть один выстрел по нашим колоннам, он ведь тебя и впрямь под трибунал отправит". Ушаков отворачивался, прятал под бровями глаза, упрямо отвечал: «Стрелять „духи“ б-будут. Но не на моем участке, а там, где мы положили больше всего мирных, там, где стрелял Ан…енко. „Духи“ этого нам не простят. Помяните мое слово. Без жертв не обойдемся».
Холодом веяло от этих слов. Конец войны был не за горами. Но никто не знал, каким он будет, этот конец. Люди старались о нем не думать.
Как-то раз поздним вечером собрались офицеры в ком нате Ушакова. Пили крепкий грузинский чай, хрустели печеньем и сахаром, курили горький табак. Сизые медузы дыма медленно плавали в спертом воздухе. Потрескивали сырые поленья в печке. В углу шипела рация. Комбат лежал на койке, свернувшись калачиком.
– У Ан..енко, – сказал он, приподнявшись на локте, – руки по плечи в крови. И просто так это ему не сойдет. Я-я н-не позволю. Его к ордену представили, толкают в Академию Генштаба. Если такие будут нами командовать, лучше уж армию распустить. Что за пример они подают молодежи?! Вот Славка Адлюков – парень хороший, дельный лейтенант. А армию решил оставить. Жалко ведь…
– Остынь, комбат, остынь, – прервал его подполковник Ляшенко.
– Не са-сабираюсь, – сказал Ушаков, сокрушая встречный подполковничий взгляд. – Когда во время последних боевых стало известно о расстрелах, я сообщил об этом начальнику оперативной группы Якубовскому, особистам, полковнику Востротину…
– Востротину вы доложили об Ан…енко? – не понял я.
– Н-нет, – ответил Ушаков, – Востротину я сообщил о действиях его десантников – они ведь тоже порезвились во время операции.
– Востротин принял меры? – спросил я.
– Это меня не касается. Я сказал ему об этом как коммунист коммунисту. Пусть он сам разбирается. Мы с ним по службе не связаны… К-кроме того, я счел нужным сообщить наверх не только о том, что тут учинил Ан…енко, но и о том, что он склонен к стяжательству в сверхкрупных размерах.
Даже п-по местным масштабам. Понятное дело, Ан…енко узнал об этом. Начал цепляться ко мне по разным мелочам.
Но мне не привыкать.
Ушаков скупо улыбнулся. Закурил.
За окном по-прежнему мело. Ветер, срывая снег с гор, бросал его в нашу заставу. Пригоршни ледяной муки со звоном ударялись о камни.
– Перед тем как уйти с командира полка на должность замкомдива, – продолжал комбат, – Ан…енко организовал сбор средств с офицеров и прапорщиков части себе на подарок. Так сказать, любимому командиру от любящих подчиненных. Все это может подтвердить замполит второго батальона капитан Шавлай. Деньги были собраны и переданы в штаб полка. На них купили видеомагнитофон и подарили Ан…енко. Он этот «видик» перепродал, круто спекульнув.
Словом, Ш-Шавлай слишком много знал о д-деятельности Ан…енко. И это ему чуть было не стоило жизни.
– Жизни?? – переспросил я.
– Именно – ж-изни… За пятнадцать минут до начала операции 23 января полковник Ан…енко приказал капитану Шавлаю проехать по трассе на одном чахлом БТРе – а у нас в целях безопасности принято ездить как минимум на двух машинах – и проверить о-обстановку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60