Тогда я буду Робинзоном Крузо, а вы будете моим Пятницей. Мне бы хотелось пожить на необитаемом острове, конечно, если бы я знала, что там нет дикарей и вдоволь еды и питья.
– Да, это неплохо, милочка, но только такие острова не попадаются на каждом шагу.
– Ну, тогда, – решительно заявила Сильвия, – мы обойдемся без кораблекрушения. Правда, его не будет?
– Надеюсь, что нет, милочка.
– На всякий случай, Сильвия, положите про запас сухарики в карман, – ухмыльнувшись, предложил Фрер.
– Ах! Вы знаете, что я о вас думаю, сэр! Не возражайте, я не хочу с вами спорить.
– Не хотите? Вот это правильно.
– Мистер Фрер, – серьезным тоном проговорила Сильвия, задержавшись у двери в каюту матери. – Вы знаете, что я бы с вами сделала, если бы была Ричардом Третьим?
– Понятия не имею, – ответил Фрер, спокойно доедая завтрак. – Что бы вы сделали?
– Я бы велела вам стоять у врат собора святого Павла в белом саване с зажженной свечой в руке, пока вы не отучитесь от своих привычек, – злой вы человек!
Даже серьезный мистер Бейтс не выдержал, представив себе Фрера у собора святого Павла, да еще в белом саване и со свечой в руке, и громко расхохотался.
– Занятная девчушка, сэр! Воспитывалась здесь, среди дикарей, а ведь такая добрая душа.
– Мистер Бейтс, скажите-ка лучше, когда мы снимемся с якоря? – спросил его Фрер, которого покоробила веселость лоцмана.
Почувствовав перемену в тоне своего начальника, Бейтс поспешил подладиться под его настроение:
– Надеюсь, к вечеру, сэр. Если волнение ослабнет, тогда я рискну, а пока что и думать нечего.
– Арестанты хотят выйти на берег постирать свою одежду, – продолжал Фрер. – Если нам придется торчать здесь до вечера, отпустите их на берег после обеда.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Бейтс. Послеобеденные часы прошли спокойно. Арестантов отпустили на берег, где они занялись стиркой. Их было десять человек: Джеймс Баркер, Джеймс Лесли, Джон Лайон, Бенджамен Рили, Уильям Чешир, Генри Шире, Уильям Рассен, Джеймс Портер, Джон Фэйр и Джон Рекс. Этот мошенник поднялся на бриг последним. Все это время он вел себя немного лучше, а на работах перед отплытием «Божьей коровки» был даже весьма полезен. Его острый ум, его влияние на товарищей выделяли его из числа каторжан, и Викерс делал Рексу поблажки, которых тот был дотоле лишен. Однако Фрер, наблюдавший за погрузкой судна, видя его рвение, стал еще больше тиранить Рекса. Он все время подгонял его и придирался к нему. Он ругал его, называл лентяем, наглецом, грубияном. Командовал им: «Рекс, сюда! Рекс, сделай это! Рекс, сделай то!» И арестанты решили, Фрер на Денди «имеет зуб». Перед отплытием «Божьей коровки» Рекс, ликуя, что они скоро уйдут в море, осмелился огрызнуться на одну очень уж обидную придирку Фрера, и тот пожаловался на него Викерсу.
– Этот малый что-то слишком уж торопится с отплытием, – сказал он. – Пусть еще поработает, подождет «Морского ястреба», это его проучит.
Викерс дал согласие, и Джону Рексу приказали остаться, сказав, что с первой партией арестантов он не поедет. Его дружки сочли это распоряжение самодурством, но Рекс промолчал. Он только удвоил свое рвение, и Фрер, несмотря на все желание, не мог к нему прицепиться. Он воздал должное своему умению «укрощать» непокорных арестантов и указывал на Рекса, смирного и молчаливого, как на образец благотворного воздействия суровых наказаний. Но арестантам, которые лучше знали Джона Рекса, его молчание казалось зловещим.
Однако в тот вечер 13 января Рекс вернулся с остальными арестантами на корабль в довольно оживленном настроении, и Фрер, уставший от ожидания, решил взять вельбот, который привез арестантов с берега, и отправиться половить перед ужином рыбу; увидев, как Рекс смеялся со своими товарищами, Фрер снова поздравил себя с победой.
Время шло. Темнело, Бейтс прохаживался по палубе и все время высматривал, не покажется ли вельбот, так как уже можно было сниматься с якоря и ложиться на курс. На корабле все было спокойно. Миссис Викерс с дочкой находились у себя в каюте. Двое солдат охраняли палубу, а двое ушли на берег с Фрером, арестанты на баке пели песни. Подул благоприятный ветерок, и море успокоилось. Меньше чем через час «Морской ястреб должен был спокойно выйти из бухты.

Глава 20
ВЛАДЫЧЕСТВО БЕЗЛЮДИЯ

Бревно, которое столь неожиданно принесло спасение Руфусу Доузу, плыло по течению, унося из залива потерявшего сознание человека. Измученный отчаянной борьбой за жизнь, каторжник неподвижно лежал, почти бездыханный, на шершавой поверхности бревна, ниспосланного ему небом. Внезапно сильный толчок заставил его очнуться, и он увидел, что бревно занесло на песчаную отмель, уходившую куда-то во мрак. С трудом поднявшись со своего неудобного ложа, он встал и, сделав несколько нетвердых шагов по берегу, рухнул на землю и уснул.
Только на рассвете он сообразил, где находится. Бревно, пройдя с подветренной стороны остров Филипа, было выброшено волнами на южную оконечность Угольного мыса, где ярдах в трехстах от него он увидел разрушенные бараки каторжан-забойщиков. Какое-то время он лежал неподвижно, греясь в теплых лучах восходящего солнца, давая отдых натруженному, истерзанному телу. Ощущение покоя было столь блаженным, что подавляло все другие чувства. Ему даже не хотелось думать о том, почему эти бараки были покинуты. Если там никого нет – чего же лучше! Если же партия" арестантов еще работает на угольных копях, тогда его тут же схватят и отвезут обратно на остров, в его тюрьму. Но сейчас он так устал и был так измучен, что любой исход был ему безразличен, и он снова погрузился в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176