ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Интересно, посещает ли его дух те места, где он совершил столько злодеяний? Я написал «бедный Берджес».
Странно, как мы жалеем человека, ушедшего из этой жизни. Чувство вражды исчезает, когда полученные раны становятся лишь воспоминанием. Если бы человек нанес рану мне, сам факт, что он жив, явился бы достаточным основанием для моей ненависти к нему. Если бы я нанес рану ему, я возненавидел бы его еще больше. Быть может, потому я временами так сильно ненавижу себя как своего самого злейшего врага, которому я нанес незаживающую рану. Есть такие насилия над собственной природой, которые нельзя прощать! Не Тацит ли сказал: «Ненависть к самым близким не стареет». Но я снова отклоняюсь от главного.
27 февраля, 11.30 вечера.
Ферма «Девяти ручьев». Я люблю точность в именах, датах и т. п. Точность – это добродетель. Значит, буду как можно более точным. Ферма находится в девяти милях от Батхерста. На ней около четырех тысяч голов скота. Люди живут в довольстве, но без изысканности. Еды, выпивки и чтива всегда достаточно. Фамилия хозяйки – Карр. Это хорошо сохранившаяся женщина лет тридцати пяти, и умная – но не в возвышенном, а в самом житейском смысле этого слова. Однако мне не хотелось бы быть ее мужем. Женщинам такой ум, как у нее, ни к чему, конечно, если они хотят быть женщинами, а не похотливыми чудовищами. Миссис Карр отнюдь не леди, хотя могла бы ею быть. По-моему, она нехороший человек. Возможно, она еще раньше владела факторией. Эту женщину окружает какая-то тайна, так как мне говорили, что раньше она называлась миссис Пэрфой и была вдовой капитана китобойного судна, затем вышла замуж за одного из приписанных к ней слуг, который бросил ее через пять лет, тотчас после того, как получил свободу. Несколько слов, сказанных ею за обедом, заставили меня задуматься. Она получила какие-то английские газеты и, объясняя, почему она так озабочена, сердито сказала: «Мне кажется, я кое-что узнала о своем муже». Не хотел бы я оказаться на месте Карра, если она действительно что-то о нем узнала! Думаю, что она не из тех, кто спокойно сносит обиды. Но, в конце концов, какое мне до этого дело? За обедом меня уговорили выпить вина больше, чем следовало. Исповедник, ты слышишь меня? Но я не позволю себе преступить черту. Ты усмехаешься, мой толстый приятель! Я тоже, но завтра меня загрызет совесть.
3 марта .
Сейчас я в местечке Джеррилэнг, у меня болит голова и ноет сердце. Тот, кто освобождает себя от уз разума, тот предается всяческим искушениям.
20 марта .
Сидней. Заходил к капитану Фреру. Семнадцать дней я не раскрывал тебя, мой любимый и ненавистный спутник. Я совсем было решил никогда больше не открывать тебя! Перечитывать – это значит вспоминать все, что так хочется забыть, но не читать тебя – значит забыть все то, о чем я обязан помнить за все грехи свои.
Последнюю неделю я стал совсем другим человеком. Я уже не такой угрюмый, разочарованный и едкий, я стал добродушным и вполне поладил с судьбой. Странно, что волею случая мне пришлось провести неделю под одной крышей с тем существом, чей светлый образ меня так долго преследовал. Встреча на улице, знакомство, приглашение – и дело сделано.
Странная вещь эти случайности, от которых зависит наша судьба. Я не думал, что когда-нибудь увижу вновь это юное, веселое лицо, к которому я почувствовал такое необъяснимое влечение – но оно опять каждый день улыбается мне! Капитан Фрер должен быть счастлив. Но в этом доме есть какая-то мрачная тайна. Лицо молодой женщины, по натуре такой любящей и жизнерадостной, дважды за сегодняшний день омрачалось облачком печали. Он выглядит человеком решительным и грубым, этот образцовый тюремный надзиратель. Его арестанты, несчастные люди, несомненно, чувствуют его тяжелую руку. Не подходит он вам, крошка Сильвия, с вашим оригинальным умом и причудливой красотой, – и вместе с тем это был брак по любви.
21 марта.
С тех пор, как я здесь, каждый вечер читаю молитвы в семейном кругу – моя черная пасторская сутана и белый воротничок дают мне на это право, но каждый раз, произнося слова молитвы, я чувствую себя виноватым. Я все думаю, что сказала бы эта маленькая леди с таким набожным взглядом, узнав о том, что я несчастный лицемер, проповедующий то, чего не соблюдаю, и призывающий других верить в чудеса, в которые не верю сам? Я – трус, потому что не снимаю маску святоши и не показываю скрытое под ней лицо вольнодумца. И все же, разве я трус? Я убеждаю себя, что молчу только во имя славы божьей. Если вдруг узнают, что пастор – отступник, то его разоблачение принесет больше вреда, чем обман. Представьте себе, к примеру, эту доверчивую женщину. Она бы содрогнулась при одной мысли о таком грехе, хотя грешила не она, а другой человек. «А кто соблазнит одного из малых сих, то лучше ему надеть жернов на шею и броситься в море». Однако правда есть правда, и ее надо говорить – не так ли, мой коварный наставник, напоминающий мне, как часто я лгу? Наверно, у нашего достойного епископа среди его большой армии чернорясников есть и такие, вроде меня, которые не могут заставить свой разум поверить в чудеса, противоречащие опыту всего человечества, законам природы, а также и физики.
22 марта.
В жизни этого далеко не романтического капитана Фрера было немало романтических приключений, о которых он очень любит распространяться. Будто в юности он надеялся получить большое наследство от дяди, который поссорился со своим сыном. Но дядя умер в тот день, когда собирался изменить свое завещание, а сын его исчез, и все считали, что он утонул. Вдова, однако, упорно отказывается верить слухам о гибели молодого человека;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Странно, как мы жалеем человека, ушедшего из этой жизни. Чувство вражды исчезает, когда полученные раны становятся лишь воспоминанием. Если бы человек нанес рану мне, сам факт, что он жив, явился бы достаточным основанием для моей ненависти к нему. Если бы я нанес рану ему, я возненавидел бы его еще больше. Быть может, потому я временами так сильно ненавижу себя как своего самого злейшего врага, которому я нанес незаживающую рану. Есть такие насилия над собственной природой, которые нельзя прощать! Не Тацит ли сказал: «Ненависть к самым близким не стареет». Но я снова отклоняюсь от главного.
27 февраля, 11.30 вечера.
Ферма «Девяти ручьев». Я люблю точность в именах, датах и т. п. Точность – это добродетель. Значит, буду как можно более точным. Ферма находится в девяти милях от Батхерста. На ней около четырех тысяч голов скота. Люди живут в довольстве, но без изысканности. Еды, выпивки и чтива всегда достаточно. Фамилия хозяйки – Карр. Это хорошо сохранившаяся женщина лет тридцати пяти, и умная – но не в возвышенном, а в самом житейском смысле этого слова. Однако мне не хотелось бы быть ее мужем. Женщинам такой ум, как у нее, ни к чему, конечно, если они хотят быть женщинами, а не похотливыми чудовищами. Миссис Карр отнюдь не леди, хотя могла бы ею быть. По-моему, она нехороший человек. Возможно, она еще раньше владела факторией. Эту женщину окружает какая-то тайна, так как мне говорили, что раньше она называлась миссис Пэрфой и была вдовой капитана китобойного судна, затем вышла замуж за одного из приписанных к ней слуг, который бросил ее через пять лет, тотчас после того, как получил свободу. Несколько слов, сказанных ею за обедом, заставили меня задуматься. Она получила какие-то английские газеты и, объясняя, почему она так озабочена, сердито сказала: «Мне кажется, я кое-что узнала о своем муже». Не хотел бы я оказаться на месте Карра, если она действительно что-то о нем узнала! Думаю, что она не из тех, кто спокойно сносит обиды. Но, в конце концов, какое мне до этого дело? За обедом меня уговорили выпить вина больше, чем следовало. Исповедник, ты слышишь меня? Но я не позволю себе преступить черту. Ты усмехаешься, мой толстый приятель! Я тоже, но завтра меня загрызет совесть.
3 марта .
Сейчас я в местечке Джеррилэнг, у меня болит голова и ноет сердце. Тот, кто освобождает себя от уз разума, тот предается всяческим искушениям.
20 марта .
Сидней. Заходил к капитану Фреру. Семнадцать дней я не раскрывал тебя, мой любимый и ненавистный спутник. Я совсем было решил никогда больше не открывать тебя! Перечитывать – это значит вспоминать все, что так хочется забыть, но не читать тебя – значит забыть все то, о чем я обязан помнить за все грехи свои.
Последнюю неделю я стал совсем другим человеком. Я уже не такой угрюмый, разочарованный и едкий, я стал добродушным и вполне поладил с судьбой. Странно, что волею случая мне пришлось провести неделю под одной крышей с тем существом, чей светлый образ меня так долго преследовал. Встреча на улице, знакомство, приглашение – и дело сделано.
Странная вещь эти случайности, от которых зависит наша судьба. Я не думал, что когда-нибудь увижу вновь это юное, веселое лицо, к которому я почувствовал такое необъяснимое влечение – но оно опять каждый день улыбается мне! Капитан Фрер должен быть счастлив. Но в этом доме есть какая-то мрачная тайна. Лицо молодой женщины, по натуре такой любящей и жизнерадостной, дважды за сегодняшний день омрачалось облачком печали. Он выглядит человеком решительным и грубым, этот образцовый тюремный надзиратель. Его арестанты, несчастные люди, несомненно, чувствуют его тяжелую руку. Не подходит он вам, крошка Сильвия, с вашим оригинальным умом и причудливой красотой, – и вместе с тем это был брак по любви.
21 марта.
С тех пор, как я здесь, каждый вечер читаю молитвы в семейном кругу – моя черная пасторская сутана и белый воротничок дают мне на это право, но каждый раз, произнося слова молитвы, я чувствую себя виноватым. Я все думаю, что сказала бы эта маленькая леди с таким набожным взглядом, узнав о том, что я несчастный лицемер, проповедующий то, чего не соблюдаю, и призывающий других верить в чудеса, в которые не верю сам? Я – трус, потому что не снимаю маску святоши и не показываю скрытое под ней лицо вольнодумца. И все же, разве я трус? Я убеждаю себя, что молчу только во имя славы божьей. Если вдруг узнают, что пастор – отступник, то его разоблачение принесет больше вреда, чем обман. Представьте себе, к примеру, эту доверчивую женщину. Она бы содрогнулась при одной мысли о таком грехе, хотя грешила не она, а другой человек. «А кто соблазнит одного из малых сих, то лучше ему надеть жернов на шею и броситься в море». Однако правда есть правда, и ее надо говорить – не так ли, мой коварный наставник, напоминающий мне, как часто я лгу? Наверно, у нашего достойного епископа среди его большой армии чернорясников есть и такие, вроде меня, которые не могут заставить свой разум поверить в чудеса, противоречащие опыту всего человечества, законам природы, а также и физики.
22 марта.
В жизни этого далеко не романтического капитана Фрера было немало романтических приключений, о которых он очень любит распространяться. Будто в юности он надеялся получить большое наследство от дяди, который поссорился со своим сыном. Но дядя умер в тот день, когда собирался изменить свое завещание, а сын его исчез, и все считали, что он утонул. Вдова, однако, упорно отказывается верить слухам о гибели молодого человека;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176