- Рузвельт идет на них в связке с Трумэном в качестве вице-президента. У демократов сильные позиции, но лишние голоса евреев им очень не помешают.
- Значит, в случае успеха Рузвельт будет выбран на четвертый срок?
- Да. Для Америки это совершенно беспрецедентный случай.
- Выгодно ли нам переизбрание Рузвельта? - спросил Сталин. И сам же ответил: - Безусловно выгодно. Распространи через Совинформбюро информацию о сегодняшней беседе. С указанием темы беседы. "Беседа прошла в обстановке полного взаимопонимания".
- Нужно ли опубликовать эту информацию в наших газетах?
- В наших?.. Нет, пожалуй. Пока это не нужно. Информация должна уйти на Запад только по каналам Совинформбюро. Для иностранных корреспондентов в Москве - без расшифровки темы. "Беседа протекала в деловой, дружественной обстановке"... Что мы еще узнали?
- Михоэлс, - напомнил Молотов.
- Да-да, Михоэлс. Четвертого июля, помнится мне, День независимости Америки. Посол Гарриман, очевидно, устроит прием. Пусть Михоэлс появится на приеме.
- Он не входит в круг лиц, которым посольство рассылает приглашения на такие приемы.
- Это и хорошо. Но ты входишь. И Полина Семеновна. Не так ли? Пусть Полина Семеновна организует для него приглашение. Это будет правильно понято. Она же покровительствует театру ГОСЕТ. Она ходит в театр?
- Да, на каждую премьеру.
- Вот и хорошо. - Сталин повернулся к Берии: - А знаешь, Лаврентий, что еще мы сегодня узнали? Оказывается, американцы видят президентом будущей Крымской еврейской республики знаешь кого? Михоэлса.
- Ну, это не им решать.
- Как знать, как знать! А ты кого видишь?
- Скорей Кагановича.
- И я так же думал. Но под Михоэлса они готовы дать десять миллиардов долларов. А под Кагановича - ни копейки. Верней, ни цента. Странные у них представления о ценности человека! Что из этого следует? Из этого следует, что было бы крайне неприятно и нежелательно, если бы с артистом Михоэлсом что-нибудь случилось. Возвращается он из театра поздно, ночью на улицах всякое может быть.
- Выделить охрану?
- Негласную. И машину. Не персональную. В распоряжение президиума ЕАК. Но обслуживать она должна в основном Михоэлса. Ты все понял?
- Да, все. Прослушивание квартиры, кабинета в театре?
- Ну, это, пожалуй, лишнее. - Сталин прошел из конца в конец кабинета и вновь обратился к Берии: - И вот что еще мы сегодня узнали. Оказывается оказывается! - аналитики госдепартамента ведут оценку перспективности наших политических деятелей. И знаешь, кого они считают самыми перспективными? Товарища Молотова, например. Товарища Маленкова. Товарища Жданова. Товарища Микояна. Товарища Вознесенского. Руководителя Ленинградской парторганизации товарища Кузнецова. Товарища Хрущева. Как, по-твоему, они правы?
Берия взглянул на Молотова. Тот сидел с каменно-непроницаемым лицом. Сталин ждал. Нужно было быстро ответить. Быстро и точно. Берия нашелся.
- Полная чепуха! - небрежно сказал он.
- Вот как? Почему?
- Потому что они не назвали меня.
- Назвали, - возразил Сталин. - И не просто назвали. Они считают, что ты самый перспективный политик. И в любой момент можешь заменить меня.
Берия побледнел. Выдавил с трудом:
- Это провокация!
Сталин покачал головой:
- Нет, Лаврентий. Это не провокация. Это шутка. Это я так пошутил. Не веришь? Вячеслав не даст соврать. Ну, ответь мне на шутку. Ты же любишь этот анекдот. Про пароход, который должен взорваться от торпеды. - Он обернулся к Молотову: - Капитан приказывает боцману: отвлеки пассажиров. Боцман объявляет: господа, шутка - я сейчас хлопну в ладоши и пароход взорвется. Хлопает. Взрыв. В море плывет боцман. Рядом выныривает помощник капитана и говорит... Что он говорит, Лаврентий?
- "Дурак ты, боцман. И шутка твоя дурацкая".
Сталин негромко засмеялся. Он смеялся долго, с удовольствием. Потом стал серьезным.
- Как ты думаешь, Вячеслав Михайлович, дадут они нам десять миллиардов без привязки к Крыму?
- Думаю, что не дадут.
- И я тоже так думаю. Подготовь мне обзор по Палестине. Детальный. С анализом. Характеристики лидеров. Возьми материалы, которые есть у Лаврентия. Отправишь на Ближнюю, я посмотрю. Все, свободен.
Молотов вышел. Сталин подошел к Берии и негромко сказал:
- Встань.
Берия вскочил. При взгляде на Сталина ему едва не стало плохо. Лицо у того было тяжелое, бешеное, в глазах светился желтый тигриный блеск. Тыкая мундштуком трубки в грудь Берии, он четко, раздельно проговорил:
- Если ты. Еще. Хоть раз. Дрыгнешь. При мне. Ногой. - Умолк. Закончил: - Расстреляю! Как японского шпиона. Понял?
- Ну почему же японского, - пробормотал Берия, пытаясь все обратить в шутку. - Разве я похож на японца?
- Пойди и посмотри на себя в зеркало. Ты и есть жирный мерзкий японец! Чего ты ждешь? Я сказал: пойди и посмотри в зеркало!
Берия поспешно вышел, почти выбежал из кабинета. В туалете, примыкавшем к приемной, уставился в зеркало. Почему японец? Совсем с ума сходит. А, черт! Пенсне. Действительно, похож на японца. Только этого не хватало!
Умылся. Прошелся расческой по редким волосам. Постарался успокоиться. В кабинет вернулся напряженный, готовый к любой неожиданности. Сталин сидел за рабочим столом, листал документы из атомной папки. Стула возле стола не было, стоял на месте. Не поленился, сам отнес. Плохо дело. Но вид у Сталина был обычный - спокойный, сосредоточенный. Кивнул:
- Докладывай. Кроме того, что здесь.
Берия понял: папку оставит у себя, будет вникать. В первый год войны Сталин от разведывательных разработок отстранялся, отпихивал их от себя. Профессиональную терминологию не понимал, злился. Потом втянулся, даже во вкус вошел - читал, как романы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128