-- Они давно участвуют в русских делах. Очень осторожно, правда. Купили, когда акции были не в цене. Это еще скромный пакет. Акции порта давно стали ликвидными, гуляют из рук в руки. Обычная биржевая игра.
-- В чем суть их заявки?
-- Они предлагают двести сорок миллионов долларов за тридцать шесть процентов акций. Плюс те, что у них есть, -- практически контрольный пакет. Это очень серьезное предложение.
-- Есть и другие?
-- Есть, но гораздо более мелкие. И стартовая цена намного ниже, чем предлагают эти немцы.
-- Как прореагировали в администрации губернатора?
-- Им сейчас не до этого. Ждут второго тура выборов. И их нетрудно понять.
-- Это все?
-- Да.
-- Я задам вам еще раз вопрос, который уже задавал. Вы уже почти две недели работаете в городе К. по этой операции. Не обратили ли вы внимание на какие-либо странности? Пусть они не имеют никакого отношения к делу. Просто странности, не стоящая внимания ерунда? Нечто, выходящее за рамки обыденного
сознания?
-- Вас по-прежнему интересуют два молодых немца, специалиста по компьютерам, и человек с еврейской фамилией, который любит портвейн "Кавказ"? -- спросил Егоров.
-- Да, -- подтвердил Профессор. -- Его фамилия пять лет назад была Блюмберг. Аарон Блюмберг. А еще раньше он был полковником КГБ Ароном Мосбергом.
-- Тот самый Мосберг? -- поразился Егоров.
-- Нет, не тот самый. Тому было бы сейчас под восемьдесят. Но он не дожил и до пятидесяти. Это его сын. Двадцать с небольшим лет назад он ушел на Запад.
-- Вы имели о нем информацию?
-- Он не давал нам забывать о себе.
-- И вы опасаетесь появления его сейчас в городе К.?
-- Да.
-- В связи с нашей операцией? -- счел необходимым уточнить Егоров.
-- Да.
-- Откуда он может о ней узнать?
-- Он о ней знает. И, возможно, узнал даже раньше, чем вы принесли мне свой оперативный план. В доказательство я приведу только один аргумент. Документы, которые получил от неизвестного лица историк Комаров, могли быть только у Блюмберга.
-- Вы упоминали об этих документах, но ничего не сказали мне об их содержании, -- напомнил Егоров.
-- Это были материалы заседаний так называемого Балтийского клуба.Протоколы и открытых, и секретных переговоров нашей делегации с прибалтами. Мы хотели честно получить какую-то компенсацию за утерю выходов в Балтику.
Нам недвусмысленно дали понять, что мы не получим ничего.
-- Какую ценность эти документы могут представлять сегодня?
-- Смотря для кого. Когда вы узнали, о чем именно хочет говорить Комаров на своей первой встрече с избирателями, вы сочли необходимым принять срочные меры. Представьте на секунду: если бы в руках у него были те самые документы, пусть даже копии. Как вы думаете, прозвучало бы его требование
к президенту провести расследование взрыва парома "Регата" гораздо убедительнее?
-- Но ведь у Блюмберга наверняка остались копии этих документов, --напомнил Егоров.
-- Бесспорно, -- кивнул Профессор. -- Но нет человека, который смог бы их озвучить. Так, как мог Комаров. Назовите мне политика, который на это решится. Не сможете. Даже среди самых яростных экстремистов. А то, что думают об этом в Прибалтике, да и во всем мире, нас мало волнует. Они вольны
думать что угодно. Я вижу, вы хотите задать какой-то вопрос, но не решаетесь. Задавайте. Сегодня у нас откровенный разговор. Не уверен, что он повторится в обозримом будущем.
-- Хорошо, спрошу, -- проговорил Егоров. -- Этот вопрос меня действительно очень волнует. Взрыв парома "Регата" -- чьих рук дело?
-- Давайте уточним формулировку, -- предложил Профессор. -- Если называть вещи своими именами, вы хотите узнать у меня, кто взорвал паром --мы или не мы. Правильно?
-- Так точно. Да, именно это.
-- Вероятно, вы удивитесь моему ответу, -- заметил Профессор. -- Я не скажу вам ни "да", ни "нет". Я мог бы сказать, что при всем своем высоком положении я все-таки не являюсь руководителем всех спецслужб и спецподразделений России, и потому решение о такой операции могло пройти мимо меня. Но я и этого не скажу. Я предлагаю вам подумать о другом.
Допустите на секунду, что этот вопрос наш президент задал бы премьер-министру. "Мы или не мы взорвали паром "Регата"?" Что ответил бы президенту премьер-министр?
-- Полагаю, что правду, -- не слишком уверенно проговорил Егоров, не без оснований подозревая в словах Профессора какой-то подвох.
-- То есть: да или нет?
-- Думаю, что так.
-- Нет, голубчик, совсем не так. Премьер-министр на этот вопрос не ответил бы президенту ничего. А почему? Потому что президент никогда не задал бы такого вопроса. Точно так же, как этого вопроса сам премьер-министр не задал бы никому из вице-премьеров или силовых министров. А те, в свою очередь, своим высокопоставленным подчиненным. Я приведу вам более простой пример. Почему началась чеченская война? Нет, наверное, газеты и в России, и во всем мире, с полос которой не кричал бы этот вопрос. Его задавали в Госдуме и вообще черт-те где. А теперь скажите мне: хоть кто-нибудь ответил на этот вопрос? Президент? Премьер-министр? Министр обороны? Министр иностранных дел? Может быть, я невнимательно читал газеты и пропустил этот ответ? Так скажите мне его! Не можете. Потому что не знаете. Потому что на этот вопрос не ответил никто. Тот вопрос, который вы задали, из той же области. Этих вопросов не задают. На эти и подобные вопросы не отвечают. Вы
у меня ничего не спросили. И я вам, соответственно, ничего не ответил. Вы меня поняли?
-- Да, Профессор.
-- А теперь вернемся к нашим делам. Я повторяю вопрос: странности, несуразности, любые события, выбивающиеся из обыденности?
Егоров подумал и решительно покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114