— А что за запах в прихожей? От твоей одежды.
— Это духи.
— Какие духи?
— Пикантные. Секрет женских побед, — попытался отболтаться Лозовский. — Познакомился, знаешь ли, с одной милой дамой, то да се...
— Это не духи! Это какая-то химия. И моча.
— Это запах времени, — воспарил он в философские выси.
— Володя, это запах беды!
— А это и есть запах времени. Ну, ладно, ладно! Скажу.
Поддал с ребятами в аэропорту, тут менты. В общем, попал в бомжатник, два дня отсидел. Оттуда и запах.
— Не ври. Ты не умеешь врать.
— А когда-то умел, — вздохнул Лозовский. — Теряю квалификацию.
— Никогда не умел! Просто я иногда делала вид, что верю.
— Уговорила. Скажу тебе чистую правду. А если и сейчас не поверишь, то я просто не знаю, как нам дальше жить.
— Говори.
— Я тебя люблю, — сказал Лозовский. — Веришь?
— Верю. И теперь точно знаю: что-то произошло. Что— то очень серьезное. Что, Володя?
— Ну и логика!
— Ты очень давно мне этого не говорил. А сейчас вдруг сказал.
— Я говорил, — запротестовал Лозовский. — Про себя. А теперь буду вслух. Каждый день — утром и вечером. Хочешь?
— Да! Хочу, — сказала она. — И днем!
— Ничего не произошло, Таньча. Ничего такого, о чем можно сказать «случилось». Пока я ничего толком не знаю. Разберусь — расскажу.
Но он знал, что ничего ей не расскажет. Если ничего не случилось — не о чем рассказывать. А если случилось — тем более.
— Тебе несколько раз звонили из редакции. Попов.
Спрашивал, не вернулся ли ты. И не сообщал ли, когда вернешься.
Я говорила: не знаю. Я же и в самом деле не знала.
— Что-нибудь еще?
— Был звонок из Тюмени. Эдуард Рыжов. Сказал, что навел справки о банке, через который осуществлялся какой-то платеж по налогам. Он сказал, ты знаешь, какой платеж.
— Знаю. И что?
— Он проверил. Говорит, действительно компьютерная система банка не работала около недели из-за вируса, никаких операций не совершалось. И как раз в те сроки. О чем это?
— Не вникай. Частности.
— И был еще один странный звонок. Звонила Милена Броневая. Это ваша «Светская жизнь»?
— Бывшая. Почему странный?
— Она была очень встревожена. Сказала, что ей нужно что-то узнать у тебя. Очень просила перезвонить ей домой, как только ты появишься. Телефон я записала — на календаре.
— Действительно странно, — согласился Лозовский. — Когда был звонок?
— Вчера вечером, часов в девять.
— Больше никто не звонил?
Татьяна усмехнулась:
— Шквал. «Позовите, пожалуйста, Сашу». «Позовите, пожалуйста, Геру». Свежие газеты у деда, сейчас принесу.
Она вышла. Лозовский набрал номер Милены. Длинные гудки прервались, как бывает всегда, когда аппарат переключается на автоответчик, в трубке промурлыкало:
— Хай! Вы там, где вам всегда рады. Но меня нет. Скажите же мне что-нибудь приятное. Бай-бай!
— Привет, Милена, мне передали, что ты хотела меня видеть, — проговорил Лозовский. — Завтра в редакции после десяти. Не знаю, смогу ли сказать тебе что-нибудь приятное, но я постараюсь.
Татьяна принесла пачку газет. Сверху лежал свежий номер «Российского курьера». Как всегда, Лозовский начал с рекламных полос. Две вместо обычных четырех. Плохи дела. Заглянул на последнюю полосу, в выходные данные. Тираж 98 760 экз.
Меньше сотни. Совсем ни к черту. Он уже хотел начать с первой полосы, но взгляд неожиданно задержался на анонсе «Читайте в следующем номере».
Лозовский прочитал:
"По многочисленным пожеланиям читателей «Российский курьер» открывает новую рубрику «Кто есть кто в российском бизнесе». Современный российский предприниматель, эффективный собственник, настоящий хозяин — кто он, как ему живется, с какими трудностями сталкивается, какой ценой оплачивает успех? Об этом и пойдет речь в новой рубрике.
Первый очерк для нее написал тюменский журналист Н.
Степанов — «Формула успеха».
III
На следующее утро, припарковав свой «Ниссан-Террано» возле подъезда бывшей «Правды», Лозовский оглядел теснящиеся вдоль тротуара машины и отметил, что персональной «Волги» Попова нет. Он поднялся на лифте на четвертый этаж и, не раздеваясь, направился в приемную, на ходу здороваясь с журналистами «Курьера» и стараясь быть при этом приветливым. Но, видно, не очень у него получалось. Его трясло от бешенства, оно делало его длинное лицо брюзгливым, высокомерным, сонным. На него с удивлением оглядывались, а кое-кто старался побыстрей прошмыгнуть мимо.
В приемной Фаина сообщила:
— Альберт Николаевич на совещании в министерстве печати.
— Когда вернется — скажи. Он мне нужен.
— Лозовский, ты все перепутал! — пропела Фаина. -
Альберт Николаевич примет тебя, если сочтет необходимым. И когда сочтет необходимым. Напиши, кстати, объяснительную по поводу твоего пятидневного отсутствия на работе. Она тебе очень понадобится.
— Объяснительную? — переспросил Лозовский, пытаясь понять, чем вызван злорадный тон секретарши.
— Да, Лозовский, объяснительную. И постарайся быть убедительным.
— Понял. Объяснительную. Я объясню — в устной форме. Но ты все-таки звякни, когда он появится, сделай одолжение. Я буду у себя.
В загоне отдела расследований шипела кофеварка «эспрессо», вкусно пахло кофе. Тюрин сидел за компьютером — с потной лысиной и мучительно напряженным лицом, с каким он всегда писал свои материалы. За его спиной стояла Регина Смирнова, читала с монитора текст и нервно курила «Ротманс», осыпая пеплом рюшечки своей кофты, длинную юбку и пиджак Тюрина.
— Ну что ты пишешь, Петрович! — плачущим голосом говорила она. — Ты сам-то понимаешь, что пишешь? Прочитай, что ты написал!
— А что я написал, что я написал? — отбивался Тюрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119