— Сделаем так, — предложил Лозовский. — В Тюмени у нас есть нештатный собкор. Коля Степанов, он работает в «Тюменских ведомостях». Оплатим ему командировку, пусть слетает на Самотлор, разберется и напишет очерк.
Попов недовольно поморщился:
— Кто такой Степанов? Его никто не знает. Нужна твоя подпись.
— Материал пойдет по моему отделу. Я напишу врезку.
— Ладно, звони Степанову, — неохотно согласился Попов, поняв, что большего от Лозовского не добиться. -Только не тяни.
От двери Лозовский оглянулся. Попов сидел, навалившись всей грудью на стол, и возбужденно барабанил пальцами по столешнице с видом человека, который нашел выход из очень трудного положения, и теперь думает, как извлечь из ситуации максимальную пользу.
Жирный мышь с бегающими глазами — вот на кого был похож главный редактор еженедельника «Российский курьер». И еще что-то серо-водянистое было в его лице, вурдалачье.
Лозовский со вздохом констатировал, что глаз у него с утра не стал добрее и, значит, подлянки все же не избежать.
В тот же день Лозовский дозвонился в Тюмень Степанову.
Он познакомился с ним в Кабуле. Молодой военный журналист капитан Степанов был редактором армейской многотиражки. Его выделили в сопровождающие московскому корреспонденту Лозовскому, прилетевшему в командировку для освещения героических боевых будней советских воинов, выполняющих интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан. Тогда же, во время их поездки в Джелалабад,
Степанов получил тяжелое ранение в голову.
Лозовский никому не рассказывал об этом случае и сам не любил о нем вспоминать, хотя именно после него генерал— лейтенант Ермаков, командовавший тогда 40-й армией, объявил ему благодарность перед строем штабных офицеров и наградил именными часами. После ранения Степанов около года лечился в подмосковном военном госпитале, был комиссован и уехал в Тюмень, откуда был родом и где в деревянном доме в пригороде жили его мать и сестра.
Степанов очень обрадовался и звонку Лозовского, и заданию. Как и все нештатные собкоры «Курьера» в областных городах и краевых центрах, он время от времени публиковал в «Курьере» информации и обзоры местной прессы. Но напечатать в «Российском курьере» очерк — для провинциального журналиста это было большое дело.
— Очерк о Кольцове, о фирме «Союз», — сориентировал его Лозовский. — Через Христича.
— Через Христича? — переспросил Степанов. — Но он...
Алло, алло!
— Он сейчас генеральный директор компании «Нюда-нефть».
Знаешь такую?
— Знаю. На Самотлоре. Но он часто болеет. И не встречается с прессой. Никого близко к себе не подпускает. Года три назад дал большую пресс-конференцию, а потом как отрезало.
— Тебя подпустит. Сошлешься на меня. И Кольцов посодействует... Алло! Ты меня слышишь?
Связь была плохая, в трубке трещало.
— Слышу. Сослаться на тебя.
— Название — «Формула успеха». Новые русские предприниматели, эффективные собственники. Тактика и стратегия бизнеса. Бизнес как социальное творчество.
Используют опыт, традиции и все такое. С пейзажами, портретами и размышлизмами о времени и о себе. Развернись во всю мощь своего таланта.
— Да ладно тебе издеваться, — засмеялся Степанов. — Не получится у меня.
— А ты пробовал?
— Нет.
— Так попробуй. В общем, действуй, — закруглил разговор Лозовский. — Твои две полосы.
— Понял, Володя, спасибо. Все бросаю и занимаюсь.
— Давай, ждем!..
День подошел к концу, а никакой подлянки не произошло.
Но предчувствие все же не обмануло Лозовского.
Через неделю Степанов позвонил и сказал, что с Кольцовым встретился, на Самотлор слетал, материал взял, очерк вроде бы вырисовывается, но нужно кое-что уточнить и для этого придется еще раз слетать в поселок Нюда и поговорить с Борисом Федоровичем Христичем, с которым в первый приезд встретиться почему-то не удалось. А еще спустя некоторое время, в один из предновогодних вечеров, когда в загоне отдела расследований под виски с шампанским наперебой травили байки, которые имелись в запасе у каждого бывалого журналиста, на столе Регины Смирновой звякнул телефон.
Она послушала и передала трубку Лозовскому, рассказывавшему историю о том, как в советские времена один его знакомый, собкор ТАСС по Узбекистану, передал в Москву информацию о чабане, подобравшем в горах волчонка, который вырос и теперь вместе с собаками сторожит отару:
— Тебя.
— Зайди, — услышал он голос Попова.
— Иду, — недовольно бросил Лозовский и продолжил, чтобы не прерывать байку на самом интересном месте. — Ну, информашка прошла. Такие в ТАССе любили. Милота, доброта, так поступают советские люди. Получил мой знакомец свои пятнадцать рублей и думать про это дело забыл. И вдруг в Ташкент прилетают два биолога из Массачусетского Технологического института и говорят, что ученый совет выделил двести тысяч долларов для изучения феномена, описанного господином корреспондентом.
— Иди ты! — восхитился Тюрин, всматриваясь в благодушное заспанное лицо Лозовского, розовое от выпивки, и пытаясь понять, правду тот говорит или нахально врет. Журналистский фольклор всегда вызывал его простодушный интерес, вдохновлявший рассказчиков. — Честно — заливаешь?
— Представь себе, нет, — ответил Лозовский. — Ничего поворот, да? Если кто угадает, чем это кончилось, с меня бутылка, — пообещал он и отправился к Попову.
Верхний свет в кабинете главного редактора был погашен, яркая настольная лампа освещала полированную столешницу, на которой, как снег на льду, белел одинокий листок с широкой красной полосой по диагонали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119