— Как вы меня нашли? — спросил Томас.— Тебя узнал сторож и позвонил в полицию, — объяснил Муха. — Перед этим в полицию звонила Рита. Портье передал ей какое-то письмо от тебя. Она почему-то решила, что с тобой беда. Рано утром, когда мы вернулись, она заставила нас поехать к тебе домой. Она увидела твою картину. Слушай, Фитиль, что ты на ней нарисовал?— Не знаю, — сказал Томас. — Что нарисовалось, то и нарисовал.— В другой раз ты все-таки думай, что рисуешь, — почему-то сердито посоветовал Муха.— А что? — удивился Томас. — Я назвал картину «Любовь».— Любовь, твою мать! Ты нарисовал не любовь, жопа! Ты нарисовал смерть!— Да ну? — поразился Томас. — А как ты это понял?— Я? Я ни хера не понял. Это поняла Рита.— Надо же, — сказал Томас. — Извини меня, Рита Лоо. Искусство, знаешь ли, это такая хреновина, что никогда не знаешь, что оно тобой нарисует.— Придурок! — жалобно перебила она. — Придурок!— Ты мне это уже говорила, — мягко напомнил Томас. — Зачем повторяться? Я же не спорю. Когда мне говорят правильные вещи, я никогда не спорю. Ты говоришь: придурок. А я говорю: полностью с тобой согласен. И я не понимаю, почему нужно плакать.— О Господи! — сказала она, отвернулась и стала смотреть на залив.Томас тоже посмотрел на залив. Если уж он вернулся в этот мир, следовало разобраться в происходящем. На дальнем конце береговой дуги что-то чадило и над водой стелился дымок, как от забытого костра.— Ночью там вроде бы что-то горело, — вспомнил он. — Мне показалось, что там пожар.— Был, — подтвердил Муха. — Сгорела база отдыха Национально-патриотического союза. Такое несчастье.— Вся? — испугался Томас.— Не вся. Примерно половина.— Но там же держали вашего парня! Он… погиб?— Нет, Фитиль. Он не погиб. Его держали в котельной. А котельная не сгорела. В ней, правда, взорвался бойлер и подвал залило кипятком. Но он успел выскочить.— Значит, обошлось без жертв?— Я бы не сказал, что совсем без жертв. Хотя вряд ли правильно назвать это жертвой. Один человек погиб. Но есть люди, отсутствие которых только украшает жизнь, делает её живее. И даже, я бы сказал, многолюднее. Он и был таким человеком. Так что можно сказать, что обошлось без жертв.— А теперь объясни, почему ты это сделал, — вмешался в разговор Артист.— Рите ты объяснил. Теперь объясни нам.Томас растерянно пожал плечами:— А что мне оставалось? Кто-то должен был это остановить.— Что?— Бойню. Можно называть это как угодно. Гражданская война и все такое. Но это все равно бойня. Купчие дедули нашлись. Без меня они ничего не значат. Если меня нет, то их тоже нет. Вот мне и пришлось. Но оказалось, что все напрасно. Последнее время что-то мне не везёт. Что ни сделаю, все не так.— Напрасно? — не понял Муха. — Что оказалось напрасно?— Да все. Купчие где-то есть. Я, оказывается, тоже есть. А снова на это дело я уже не решусь. Значит, Он не захотел. Я, наверное, не очень хороший лютеранин. Но против воли Его идти нельзя.Артист сходил к «линкольну» и вернулся с небольшим серым кейсом.— Держи, — сказал он. — Это твоё.Томас открыл кейс. В нем лежали папка-скоросшиватель со сценарием фильма «Битва на Векше», созданным вдохновенной фантазией кинорежиссёра Марта Кыпса, информационная записка отдела Джи-2 Главного штаба Минобороны Эстонии о герое фильма, штандартенфюрере СС Альфонсе Ребане, сканированный на компьютере его парадный снимок со всеми регалиями, сделанный сразу после вручения ему Рыцарского креста с дубовыми листьями, о чем свидетельствовала впечатанная в угол снимка надпись: «Alfons Rebane. 9.05.45. Murwik-Flensburg».Но главное, что было в кейсе: три пачки старых гербовых бумаг, перевязанных шпагатом.Томас поразился:— Но это же…— Да, — кивнул Артист. — Это купчие твоего деда. Мы хотели отдать их Розе Марковне.— Она бы их не взяла.— Тем более. Теперь это все твоё.— Откуда они у вас?— Неважно. Важно, что их нет там, где они были ещё вчера.Томас оглянулся на дальний берег залива, где чадило то, что ещё вчера было базой отдыха национал-патриотов.— По-моему, я знаю, где они были. В сейфе Янсена?— Верно, — сказал Муха. — Там они и были. В этой фразе мне больше всего нравится прошедшее время.— И он вам их отдал?— Почему нет? Как попросить.— И что мне с ними делать?— А вот это, Фитиль, решать тебе.— Ну вот, Рита Лоо, я снова самый богатый жених Эстонии, — констатировал Томас. — Ты выйдешь за меня замуж?— Нет, — сказала она. — Я не хочу быть самой богатой вдовой Эстонии.— Мне кажется, мы с тобой поладим. Мы сходимся в главном. А в чем главное? В том, что не в бабках счастье. Мне тоже почему-то не хочется, чтобы ты стала самой богатой вдовой Эстонии. И вообще вдовой. Из-за этих бумаг образовалось уже два трупа. Нет, три, если считать и генерала Мюйра. А его можно считать, он приложил к этим бумагам руку. Три трупа. Пожалуй, хватит. Как ты считаешь?Рита оглянулась на бывшую базу отдыха национал-патриотов и заметила:— По-моему, уже четыре.— Шесть, — сказал Артист.— А кто ещё? — встревожился Томас.— Два солдата из спецподразделения «Эст». Ты их не знаешь. И не узнал бы, даже если бы знал.— Они имели отношение к бумагам дедули?— Прямого — нет.— Но все же имели?— Все же имели.— Значит, шесть трупов, — заключил Томас. — Многовато будет. Так недалеко до демографической катастрофы. Нет-нет, с этим делом надо кончать.Он развязал на пачках шпагат. Взял одну из бумаг. Это была купчая на землю, на которой стояли кварталы таллинского района Вяйке-Ыйсмяэ.— Граждане Вяйке-Ыйсмяэ, я возвращаю вам вашу землю, — возвестил Томас и чиркнул зажигалкой. Пламя мгновенно охватило сухую, как порох, бумагу. — Живите на ней мирно и любите друг друга. Иначе я на вас обижусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118