МЮЙР. Давно. Когда стал начальником Управления. У меня появились новые информационные возможности. Я их использовал.РОЗА МАРКОВНА. Спасибо, что не сказали об этом раньше.Спасибо, что сказали сейчас.Для этого вы и попросили меня приехать?МЮЙР. Нет, Роза. Я хочу попрощаться с вами. Поцелуйте меня.Вы поцеловали меня так же, как когда-то поцеловала меня Агния. В лоб.Прощайте, Роза. Больше мы не увидимся никогда.РОЗА МАРКОВНА. Мы ещё увидимся, Матти.МЮЙР. Может быть. Но уже не в этой жизни. А теперь уходите. Не нужно больше ничего говорить.Вот и все, Карл Вольдемар Пятый. Вот и все.Что-то мне нехорошо. Пойду прилягу.Какие крутые ступеньки. Какие крутые.Альфонс Ребане. Грязный подлый убийца. Ты убивал всех, с кем пересекались твои пути. Ты убил всех солдат и офицеров, с которыми ты воевал. Ты убил всех «лесных братьев». Ты убил всех своих потомков, не дав им родиться. Ты убьёшь даже своего несуразного внука!»Серж, про какого это он внука? Про меня, что ли? Мне это совершенно не нравится. Как он может меня убить? Нет, я не согласен, мы так не договаривались. С какой это стати он будет меня убивать?«Ублюдок. Проклятый ублюдок. Ты убил моего отца. Ты убил свою жену. Ты убил неродившихся детей своей дочери. А теперь ты убьёшь её. Ты убьёшь свою дочь, проклятый ублюдок! Это сделаешь ты, ты!Будь ты проклят, ублюдок!Будь ты проклят!Будь ты…»Серж, тут я чего-то не понимаю. У меня такое ощущение, что он навернулся с лестницы.А теперь орёт кот.Снова орёт.Серж, он все время орёт. Все время щелчки. Он орёт уже вторые сутки!Серж, что происходит? Это какой-то мрак. Бред. Освенцим. Я-то при чем? Я не хочу об этом ничего знать! Я хочу проснуться в своей студии и чтобы от похмелюги раскалывалась башка! Чтобы все это оказалось пьяным бредом!Серж, кот продолжает орать. Если я все правильно понимаю, он орёт уже третьи сутки.А теперь урчит.Серж! По-моему, он его грызёт!»
Плёнка кончилась. Диктофон выключился. Томас выковырял из уха наушничек, как клеща, и отбросил его. С омерзением. Как клеща. Неровно, со сбоями, колотилось сердце.На улице было уже темно. Настольная лампа освещала письменный стол. На экране ноутбука застыл текст. Чёрточка курсора стояла в конце последней фразы. Как граница между прошлым и настоящим. Слабенькая преграда. Ненадёжная. Прошлое было огромным, как переполненное зимними дождями водохранилище. Оно напирало. Чёрточка курсора не могла удержать напора. Тысячи тонн тяжёлой мутной воды. Тысячи тонн крови.Ну и дела. Вот это он влип. Роза Марковна предупреждала: «Вы влипли в историю, от которой тянет смрадом могильного склепа». Ничего себе склепа. Если бы склепа. А печами Освенцима не хо-хо? А всей этой пещерной доисторической жутью с десятками тысяч голых тел во рвах?Зазвонил телефон. Он звонил уже несколько раз. Секретарь посольства России жаждал видеть господина Пастухова. Томас не стал брать трубку. Телефон умолк, зазвонил снова. Томас понял, что проще ответить, что господин Пастухов ещё не вернулся, чем слушать эти назойливые звонки. Он взял трубку. Но звонил не секретарь российского посольства. Звонил дежурный портье. Он сказал, что знает, что господин Ребане в номере, но на звонки в дверь почему-то не отвечает. Не случилось ли чего— нибудь с уважаемым господином Ребане? Не нужна ли ему помощь или любая услуга, широкий выбор которых предоставляет своим гостям отель «Виру»? К господину Ребане пришли, не будет ли он любезен открыть входную дверь?Томас прислушался. Издалека, через пространство гостиной, донёсся дверной звонок. Томас открыл. Перед дверью стояла Рита Лоо. В свете настенных бра насмешливо, с каким-то вызовом, зеленели её глаза на белом лице, точёном лице музы истории Клио. Волосы волной спелой ржи стекали на чёрную лайку пальто. Длинный красный шарф свисал до пола.Позади её стоял мальчишка-посыльный в фирменном сюртучке гостиницы «Виру», обеими руками держал её чемодан с бирками швейцарской авиакомпании «Swisair», с которым она появилась в апартаментах Томаса неделю назад.— Рита Лоо, — сказал Томас. — Рита Лоо! Если бы ты знала, как я рад тебя видеть! А я почему-то думал, что ты пропала. Куда ты делась?Она царственным жестом велела посыльному внести чемодан и таким же жестом бросила ему смятую купюру. И лишь после того, как посыльный исчез, вошла в холл и ответила — почему-то насмешливо, с вызовом:— Куда же я от тебя денусь, Томас Ребане? Я от тебя никуда не денусь. Мы с тобой будем замечательной эстонской семьёй. И все будут завидовать нам и говорить: ах, какая замечательная эстонская семья! У нас будут замечательные эстонские дети. И все будут говорить: ах, какие замечательные эстонские дети! Я устала, Томас Ребане. Господи, как я устала. Я устала, как сука после собачьей свадьбы!— Не говори ничего, — поспешно перебил её Томас. — Не нужно. Все в порядке, ты дома. Заходи, раздевайся. А я сейчас. Мне нужно закончить работу. Я сейчас вернусь, я быстро.Он прошёл в кабинет и опустился в кресло. Почему-то по-прежнему неровно, со сбоями, колотилось сердце. Что-то происходило. Что-то странное, страшное. Да, страшное. Он не понимал что. И от этого было ещё страшней.Томас постарался успокоиться. А что, собственно, случилось? Ну, поддала его пресс-секретарь Рита Лоо. Крепко. Даже очень крепко. До некоторого остекленения. Ну и что? Дело житейское. Ну, скакали вокруг неё кобели. Почему нет? Красивая женщина для того и существует, чтобы вокруг неё скакали и грызлись кобели. Примет душ, выспится и снова будет все хорошо.Экран ноутбука продолжал светиться. По нему плавали какие-то цветные геометрические фигуры. Томас обеспокоился. А куда делся текст, над которым он просидел сегодня весь день?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118