И обошлись с ним, нужно признать, довольно гуманно, если это понятие вообще применимо к тем временам, когда любовь к человечеству не включала в себя любовь к человеку, а скорее наоборот. Могли ведь сразу посадить или даже устроить несчастный случай со смертельным исходом, что было бы, конечно, самым простым выходом из положения. Но нет, сначала попытались образумить, запретили заниматься Альфонсом Ребане, но этим лишь подогревали его азарт. И только потом, когда поняли, что ничем его не остановить, пришлось посадить. А что делать? Сам напросился. Ну, а когда посадили, тут уж процесс пошёл по накатанной колее. Начальнику ОЛП МВД СССР, г.Владимир 10 октября 1951 г.
Прошу объявить з/к МЮЙРУ М., 1921 г.р., что его дело Прокуратурой СССР проверено. Ходатайство МЮЙРА М. о пересмотре его дела удовлетворено частично. Решением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 3 октября 1951 г. мера наказания изменена с расстрела на 25 лет лишения свободы. Заместитель Прокурора СССР генерал-лейтенант юстиции Чинцов.СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС тов. ХРУЩЁВУ Н.С.от з/к лагучастка 121 «Норильлага»МЮЙРА М.
ЗАЯВЛЕНИЕ Опубликованный в газете «Правда» Указ Президиума Верховного Совета СССР о разоблачении банды Берии заставляет меня обратиться к Вам с ходатайством о пересмотре моего дела.21 марта 1948 года я был арестован по ложному обвинению в измене Родине, шпионаже и контрреволюционной деятельности. 24 марта 1949 года Особое совещание при МГБ СССР заочно приговорило меня к высшей мере на основании показаний, полученных от меня следователями МГБ путём систематических избиений, пыток многосуточной бессоницей, помещением в карцер с холодильной установкой и другими средствами физического воздействия. После объявления приговора из Внутренней Тюрьмы МГБ СССР меня перевели в Лефортово, а через год — во Владимирскую тюрьму, где я ожидал приведения приговора в исполнение.В октябре 1951 года, после того как был снят с работы и арестован бывший Министр МГБ СССР Абакумов, подручный тогда ещё не разоблачённого врага народа Берии, решением Военной коллегии Верховного суда СССР расстрел мне был заменён лишением свободы сроком на 25 лет, и я был этапирован в «Норильлаг», где и нахожусь в настоящее время.В материалах моего дела находятся мои докладные записки на имя бывшего Министра МГБ СССР Абакумова, где я разоблачаю врагов советской власти, окопавшихся в МГБ Эстонской ССР. Подробные показания я дал и на первых допросах. Тогда я не понимал, почему следователи МГБ игнорируют мои обвинения, основанные на фактах, а путём пыток и истязаний добиваются от меня самооговора. Теперь, когда враги народа Берия, его сообщник Абакумов и другие полностью разоблачены, мне стало ясно, что руководящие работники госбезопасности Эстонии состояли с Абакумовым и Берией в преступном сговоре, и последние покрывали их, затыкая мне рот.В связи с вышеуказанным я требую:1. Немедленного освобождения меня из заключения и полной реабилитации.2. Восстановления в рядах КПСС.3. Возвращения мне воинского звания «капитан» и восстановления на прежней должности.4. Возвращения всех боевых наград, кроме ордена Красной Звезды, который я получил из рук предателя и врага народа Абакумова, не зная, что он предатель и враг народа.5. Возвращения моей жилплощади и незаконно конфискованного имущества.г. Норильск, 15 августа 1953 г. ВЫПИСКА ИЗ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР от 18 апреля 1954 г. Уголовное дело по обвинению гр. Мюйра М., 1921 г.р., прекратить по п.5 ст.4 УПК РСФСР…»
Пункт пятый статьи четвёртой Уголовно-процессуального кодекса РСФСР означал: за отсутствием состава преступления.Да, все было ясно. И то, что это рядовое в общем-то дело шло под грифом «Особая папка» — в категории документов высшей степени секретности. И то, что смертный приговор Мюйру в октябре 1951 года был заменён двадцатью пятью годами лагерей. Сам он связывал это с тем, что незадолго до этого был снят с работы и арестован Абакумов. Для генерала Голубкова была очевидна другая связь: в сентябре 1951 года в предгорьях Альп из-за неисправности рулевого управления сорвался в пропасть автомобиль «фольксваген-жук», за рулём которого находился Альфонс Ребане. Мюйр перестал представлять собой опасность, его ретивость уже не могла привести к невольной расшифровке глубоко законспирированного агента Первого Главного Управления МГБ.В сущности, Мюйра уже тогда могли бы освободить, но это было как-то не в духе времени. И только в 54-м году, в первой волне реабилитаций, последовавших за смертью Сталина, с него сняли все обвинения и выпустили на свободу.И если все это так, а Голубков примерно на девяносто пять процентов был уверен, что это так, то тайна пустого гроба на кладбище города Аугсбурга переставала быть тайной. Альфонс Ребане и не мог лежать в этом гробу, потому что в тот момент, когда гроб опускали в могилу, он находился на пути в Москву. Или даже уже был в Москве.Советская разведка сработала чётко: не стали дожидаться, когда Альфонса Ребане уберут англичане. Схема вывода оказавшегося в опасности агента не отличалась особой оригинальностью, но была надёжной. Сработала она и на этот раз.Для чего Альфонс Ребане был нужен в Москве? Для генерала Голубкова тут не было никакого вопроса. Ребане знал намного больше того, что мог передавать из Йоркшира с помощью радиопередатчика или через связников. Человек, который шесть лет был начальником разведшколы и возглавлял эстонское сопротивление, был бездонным кладезем ценнейшей разведывательной информации.Судьба агента после эксфильтрации зависела от того, каким было его возвращение с холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118